Может быть, самая интересная жизнь — жизнь не замечательных людей. В будущем создадут серию ЖНЛ 1 Жизнь Не замечательных Людей. И вот когда в этой серии начнут выходить том за томом, мы и поймем, что людей не замечательных нет.
Пока человек существует, он будет себя открывать.
Отличие нравственных истин от научных в том, что в мире нравственных истин изобретение велосипеда не только не смешно, но даже важно: человек открывает то, что было высказано мудрецами две или три тысячи лет назад. Но он не повторяет, а именно открывает это сам…
Уровень чести общества зависит от уровня уважения (даже почтения, поклонения) таланту; нет большего удара по чести, чем торжество посредственности.
Чтобы возвыситься над человечностью, надо сохранить в себе человечность.
Самая большая трагедия для мыслящего человека — остывание страсти к познанию.
Великие страсти и великие произведения рождаются великой неудовлетворенностью.
Искусство вечно именно потому, что жизнь человеческая коротка. Это — цена…
Пока в мироздании будет существовать лицо рембрандтовского мужчины или улыбка Джоконды, культура, созданная человечеством на скромном небесном теле, названном нами Земля, не исчезнет бесследно, будет обладать, выражаясь высокопарным языком, «космической ценностью», «ценностью вечности».
Судить людей надо или по абсолютным нравственным нормам, или по нормам времени, в которое они живут. Но не по нормам времени, когда живем мы.
Жертвуя обстоятельствами, мы выигрываем судьбу.
Да, человек должен жить по законам вечности именно потому, что он не вечен. Если бы он был вечен, то мог бы разрешить себе «роскошь» жить по законам мгновения. Но поскольку открыть в мгновении вечность — его единственная надежда на бессмертие, то должен жить он, отрешившись от мгновения.
Две навязчивые, вечные идеи сопровождали человечество на всем его долгом пути: ожидание конца мира и ожидание золотого века. Пустой страх. Пустая надежда.
Искусство жить, может быть, состоит лишь в том, чтобы не превратить маленькие ошибки в большие.
Чтобы хорошо мыслить — надо хорошо жить.
Суета сообщает чувство бессмертности, потому что усыпляет «я» настолько основательно, что оно остается в летаргическом сне… Человек суетный как бы забывает о вековечной истине — человек смертен… Он стал для себя бессмертным, у него в запасе несколько «вечностей» и нет ни одного мгновения, когда бы он сумел, осознав собственную судьбу, стать выше нее. Бессмертны суетные, но это бессмертие почти тождественно не рожденности: они родились, и их нет, они умрут, и никто о них не вспомнит…
В молодости все мы слишком заняты собой, чтобы видеть и понимать мир. С годами утрачиваете интерес к себе. И странно: именно тогда мы и открываем в себе самое духовное и сокровенное.
В жизни не должно быть ничего лишнего, только то, что нужно для счастья.
Отличие лжи от истины в том, в частности, что ложь может быть тотальной. А истина — не может. Она разрешает старые сомнения и порождает новые. Она не может быть тотальной, потому что она универсальна. Она дочь сомнений, и она мать сомнений. Тотальна ложь. В этом одновременно. и ее мощь, и ее обреченность. А истина универсальна, в этом ее уязвимость и долговечность.
Поиск любой истины — художественной, научно-технической, а не только нравственной — заключает в себе большую этическую ценность, потому что любая истина убийственна для лжи.
Сказка — высшее бытие факта.
