Само помазание Алексея Михайловича происходило против прежнего, с той разницей, что патриарх, вдобавок к прежним помазаниям, помазал еще царя «и на браде, и под брадою». Эта добавка объясняется тем, что в ту пору стало проявляться в Москве своего рода вольнодумство. Русские люди, в подражание жившим в Москве иностранцам и преимущественно полякам, начали было брить бороды, и патриарх Иосиф, вероятно, желая предотвратить это новшество, помазал царскую бороду и под бородою и тем как бы освятил ее неприкосновенность, в поучение московским людям всяких чинов, решавшимся бритьем бород искажать подобие Божие. Свято почитая все заветы старины, Алексей Михайлович любил древнерусский уклад жизни, и мог служить блестящим образцом ревностного исполнения всех тех обычаев и порядков, какие только сохранились от старины в высших слоях московского общества во второй половине XVII века. А глубокая и искренняя религиозность, соединявшаяся в Алексее Михайловиче с удивительно точным знанием и таким же строгим исполнением всех предписаний церковного устава, делала из московского царя самого благочестивого и преданного сына православной церкви. В то же время, доброе и чуткое сердце, глубоко отзывчивое к горю и страданиям людским, не дали религиозности царя Алексея Михайловича превратиться в одну сухую формальность, стремящуюся лишь к исполнению обрядов и безучастную к радостям и печалям действительной жизни. Напротив того, Алексей Михайлович отличался большой мягкостью характера, умел глубоко сочувствовать чужому горю и всегда старался найти утешение и облегчение для страдающего в горе ближнего.
За свою исключительную доброту и глубокую отзывчивость к несчастью и страданиям людей второй царь из дома Романовых еще при жизни вполне заслуженно получил прозвание «тишайшего» царя. Это редкое для монарха прозвание, особенно в XVII веке, настолько утвердилось за Алексеем Михайловичем, что перешло и в историю. О личных качествах преемника Михаила Федоровича на московском престоле у современников не было двух мнений: как русские, так и иностранцы отзываются о них одинаково восторженно. Немецкий купец Рейтенфельс, обласканный добрым царем, писал из Москвы на родину: «Алексей Михайлович такой Государь, какого желают иметь все христианские народы, но немногие имеют». Даже совсем не расположенный к царю англичанин Коллинс все же отзывался о нем, как «добрейшем и мудрейшем Государе». Что касается отзывов и мнений русских людей о царе Алексее, то их всего лучше, пожалуй, выразить словами одного выдающегося русского историка, который прямо утверждает, что «Алексей Михайлович представлял самое привлекательное явление, когда-либо виденное на престоле царей московских».
«ТИШАЙШИЙ», ДА НЕ ОЧЕНЬ
Румяный, с проницательными голубыми глазами и темно-русой, слегка рыжеватого оттенка, бородой, довольно высокий ростом и крепкого телосложения, благодаря частому пребыванию, во время соколиных охот, на свежем воздухе, цветущий здоровьем царь Алексей Михайлович всем своим видом производил величественное и вместе с тем в высшей степени приятное впечатление на всех окружающих. Правда, к концу царствования преждевременная полнота развилась у царя настолько, что могучая фигура Алексея Михайловича стала казаться слишком грузной и немного дряхлой. Как большинство добрых людей, «тишайший» царь был очень вспыльчив. Встречая что-либо, вызвавшее сильное неудовольствие, он легко выходил из себя и давал полную волю своему гневу, впрочем, почти всегда очень недолгому. В таких случаях от Алексея Михайловича плохо приходилось тем, кто своим поступком или словом навлекал на себя гнев Государя, тем более что раздражение царя очень скоро выливалось в самые резкие и бурные формы, несмотря ни на возраст, ни на положение или сан лица, вызвавшего неудовольствие «тишайшего»» монарха.
Вот яркий пример поведения Алексея Михайловича в гневе. Когда во время войны с Польшей в Москве были получены известия о поражении Нащокина в 1661 году, царь в Думе спросил у бояр, что делать дальше. Тесть царя, почтенный боярин Илья Данилович Милославский, развязно и самоуверенно заявил:
— Если Государь пожалует, даст мне начальство над войском, то я скоро приведу польского короля пленником!
Возмущенный таким хвастовством своего близкого родственника, Алексей Михайлович не выдержал и в сильном гневе закричал на старика-боярина:
— Как ты смеешь, страдник (т.е. срамник), худой человечишка, хвастаться своим искусством в деле ратном? Когда ты ходил с полками? Какие победы показал над неприятелем? Или ты смеешься надо мной?!
После этих слов разгневанный царь дал тестю звонкую пощечину и пинками выгнал его из палаты, захлопнув за ним дверь.
ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ ЛЕЧЕНИЕ
Иногда сильный гнев царя вызывало простое противоречие, даже в маловажном деле, со стороны какого-либо из придворных. Так однажды Алексей Михайлович, страдавший от полнокровия, «отворил» себе кровь и скоро почувствовал себя гораздо лучше. Обрадованный таким успехом лечения, он приказал сделать кровопускание и всем придворным, которые тоже, вероятно, жаловались на полнокровие. Все беспрекословно согласились, кроме одного лишь Родиона Стрешнева, родственника царя по матери. Он отказался от кровопускания, ссылаясь на свой преклонный возраст. О его отказе, конечно, тотчас же доложили царю. Алексей Михайлович сильно рассердился на Стрешнева и, призвав его, гневно закричал на упрямого боярина:
— Разве твоя кровь дороже моей? Что ты себя считаешь лучше всех? — и раздраженный царь от слов перешел к делу, побив старого боярина.
Но когда приступ гнева прошел, Алексей Михайлович постепенно успокоился и, сознав свою неправоту и обиду, напрасно причиненную Стрешневу, обласкал старика, пожалевшего свою кровь, прося забыть о происшедшем в минуту раздражения.
БЕДА ОТ РАДОСТИ
Как и при вступлении в брак Михаила Федоровича, для выбора царем невесты в 1647 году в Москву собрали со всего государства около двухсот красивейших девиц боярских и дворянских фамилий, и шесть наиболее привлекательных из них были представлены самому Алексею Михайловичу для окончательного выбора будущей царицы. Юному Государю больше всех понравилась Ефимия Федоровна Всеволожская, дочь касимовского (Рязанской губернии) помещика. Но первая же непосредственная встреча с царем привела робкую провинциальную девушку в такое волнение, что она упала в глубокий обморок. Впрочем, лица, близко стоявшие к жизни дворцовых теремов, объясняли этот обморок Всеволожской не столько ее волнением, сколько тем, что теремные няньки и мамки, убиравшие царскую невесту, умышленно стянули ей волосы слишком сильно, сделав это или из зависти к счастливице или, более вероятно, вследствие подкупа со стороны придворных, опасавшихся возвышения фамилии Всеволожских. Морозов и его друзья поспешили воспользоваться обмороком выбранной царем девушки, и приписали его падучей болезни, умышленно скрытой родителями Всеволожской при отправлении ее на царский смотр в Москву. Царь вполне поверил своему воспитателю и другу, отменил свой выбор и приказал сослать девушку вместе с ее отцом в Тюмень, в наказание за обман.
ПРИМЕРНАЯ НАБОЖНОСТЬ
Верный исполнитель всех обрядов святой церкви Алексей Михайлович являл пример набожности и воздержания, доходивших до изумительной строгости к самому себе. Никто не соблюдал посты строже его. По свидетельству иностранца Коллинса, Великим Постом он обедал не более трех раз в неделю, а именно: в четверг, субботу и воскресение. В остальные же дни кушал только по куску черного хлеба с солью, по соленому грибу или огурцу и по стакану полпива. У Котошихина читаем почти то же самое: «И ест царь в те посты (Великий и Успенский) во вторник, в четверг, в субботу однажды в день, а в понедельник, в среду, в пятницу во все посты не ест и не пьет ничего, разве для своих и царицыных и царевичевых и царевниных именин». Он не пропускал ни одного богослужения. Когда был здоров, всегда выходил в церковь; если был болен, то служба совершалась в его комнатах; в пост, посещая всенощные, стоял по пяти или по шести часов сряду и клал много земных поклонов; часто, подобно Давиду (говорит Мейерберг), вставал ночью и молился до утра. Не менее изумительны подвиги его благотворительности. В день Благовещенья кормил он в своих «покоевых хоромах» нищих и из собственных рук жаловал их милостынею; в Рождество и другие большие праздники не садился за стол без того, чтоб не накормить прежде тюремных сидельцев и пленных. Накануне праздников, особенно в Сочельник пред Рождеством Христовым, бывали так называемые «тайные выходы» в тюрьмы и богадельни, где царь из своих рук раздавал милостыню тюремным сидельцам, полонянкам, богаделенным, увечным и всяким бедным людям, рассыпал щедроты свои и по улицам, через которые проходил. Между тем доверенные лица из стрелецких полковников и подьячих Тайного приказа раздавали царскую милостыню на Земском дворе, у Лобного места и на Красной площади.
НЕВИДАННЫЕ ЗАБАВЫ
Брак Алексея Михайловича с Нарышкиной, воспитанной в новых понятиях, внес большие перемены в строй всей придворной жизни. Новая царица позволяла себе появляться на улицах Москвы в открытом экипаже, не стесняясь обращенными на нее взглядами мужчин. В самом дворце появились никогда до того времени не виданные «комедийные забавы». Была даже приглашена немецкая труппа актеров под управлением Иоганна Григори. Сперва в селе Преображенском была построена «комедийная хоромина», а затем и в самом Кремлевском дворце заведена «комедийная палата». Среди непрерывных государственных трудов и семейных хлопот и обязанностей царь, по характеру страстный охотник и восторженный любитель природы, находил время и для любимейшего своего развлечения — соколиной охоты. При дворе содержался многочисленный штат разных ловчих, кречетников и их помощников. На дворцовых голубятнях имелось до 100 000 гнезд на корм «охотной» птице. По государству был даже установлен особый налог, который шел на содержание царских кречетов.
ДЛЯ ТЕХ, КТО ПОЗДНО ВСТАЕТ
В своем письме от 13 марта 1657 года из Коломенского к своему главному ловчему, Матюшкину, царь сообщает, что его главным развлечением является купать каждое утро приближенных бояр. Если кто-нибудь из них опаздывал вставать к очень раннему часу, его окунали в прорубь в соседнем пруду. После этой процедуры его приглашали к царскому столу и, прибавляет Государь, эти плуты рискуют предварительным испытанием, чтобы хорошо поесть.
ЯКО ЖИВЫЕ
При царе Алексее в Коломенском дворце подле царского места поставлены были львы, которые, яко живые, рыкали, двигали глазами и зияли устами. Туловища их были медные, оклеенные барановыми кожами под львиную стать. Механика, приводившая в движение их пасти и глаза и издававшая львово рыкание, помещалась в особом чулане, в котором устроен был стан с мехами и пружинами. Эти львы были построены в 1673 году часовым мастером Оружейной палаты Петром Высотцким.
ЦАРСКИЙ ГНЕВ
Национальные ругательства были так же обычны в хоромах высокопоставленных лиц, как и среди уличной толпы. Очень характерный в этом отношении случай рассказывает архидиакон Павел Алепский. На утрене в Саввине монастыре присутствовали антиохийский патриарх и царь Алексей Михайлович. Когда чтец, приступая к чтению жития святого, сказал «благослови Отче», царь, вскочив с кресла, гневно крикнул, не смущаясь даже присутствия патриарха: «Что говоришь, мужик, бл…ин сын, «благослови, Отче»? Тут есть патриарх, — скажи «благослови, Владыко»!»
ВОСЬМОЕ ДИВО
Проводя иногда целые дни в окрестностях Москвы, царь сильно полюбил свои загородные дворцы и заботился об их украшении гораздо больше, нежели о кремлевских дворцах. Особенно нравилось Алексею Михайловичу село Коломенское, находящееся в 7 верстах от Москвы (за Новоспасским монастырем). Расположенное на высоком берегу Москвы-реки, с очень красивым видом на столицу, это село сделалось самым любимым местопребыванием царя в летнее время. Нередко он проводил в Коломенском по нескольку месяцев подряд. Старые царские «хоромы», построенные еще при Иоанне Грозном, тоже любившем часто наезжать в Коломенское, были и некрасивы и недостаточно обширны для двора Алексея Михайловича. Поэтому решено было построить новый дворец, такой, какой «приличен московскому Государю». С осени 1666 года в дремучих лесах Брянских, Муромских, Рязанских и других начали заготовлять для нового дворца. Постройка вышла великолепной и возбуждала одинаковое восхищение как у русских, так и у иностранцев. Немец Рейтенфельс сравнивал царский дворец с красивой детской игрушкой, только что вынутой из ящика, а Симеон Полоцкий называл его в своих хвалебных виршах «восьмым дивом» света.
ЧТО В БЕСЧЕСТЬЕ НЕ СТАВИТЬ
Законодательство XVII столетия очень способствовало развитию в тогдашнем обществе непомерной щепетильности, а главным образом непомерного сутяжничества по делам о нарушении чести или о бесчестье одним только словом… Достаточно было самого простого шутливого или самого обыкновенного выражения, чтоб его причли к бесчестью и тотчас же начали иск… Чтобы остановить и ограничить подобные иски, Государь (1675 год) по этому случаю указал и бояре приговорили: «Будет кто в челобитье своем напишет в чьем имени, или прозвище, не зная правописания вместо о — а, или вместо а — о, или вместо ь — ъ, или вместо ять — е, или вместо и — i, или вместо о — у, или вместо у — о, и иные в письмах наречия, подобные тем, по природе тех городов, где кто родился и по обыкностям своим говорить и писать извык; того в бесчестье не ставить и судов в том не давать и не разыскивать; а кто кого браня, назовет князем без имени, и за то править бесчестье».
ШИБКО БЫСТРО
Жизнь женщин в царских, так же как и в боярских, теремах была полна своеобразных особенностей. Освященный вековой стариной строгий обычай держал женщину вдали от посторонних семье лиц, за крепкими стенами женской половины дома, под бдительным присмотром надежных охранителей домашнего очага. Особенно охранялись строго от всякого постороннего взгляда «тайные покои» женской половины в царской семье. По свидетельству Мейерберга, иностранного посла, бывшего в Москве в середине XVII века, «из тысячи придворных едва ли найдется один, который может похвалиться тем, что видел царицу или кого-либо из сестер или дочерей Государя». Даже придворный врач — строевой материал. 1667 и два следующих за ним года прошли и к помощи «дохтура» обращались только в самых крайних случаях, — исследуя состояние пульса у больной царевны, должен был делать это в совершенно темной комнате и над рукой, обернутой тонкой материей. Из дворца царица и царевна выезжали всегда в наглухо закрытых каретах или возках, а когда они спускались с крыльца к экипажу, около них несли особые «суконные полы», то есть ширмы, чтобы никто из лиц, посторонних терему, даже и из числа придворных, не мог видеть их. В царствование Алексея Михайловича несколько стольников — придворных чинов довольно высокого ранга — были разжалованы и удалены из дворца только за то, что, случайно встретив экипаж царицы у одного из дворцовых подъездов, они не успели скрыться так, чтобы не видеть самой царицы. Заметив царскую карету, стольники тотчас же бросились бежать в разные стороны, но некоторые из них сделали это так неудачно, что, обежав вокруг дворца, опять попали к тому месту, где только что остановилась карета царицы, и невольно должны были увидеть Государыню во время ее выхода из экипажа.
Рождение царевича у Алексея Михайловича
Когда настанет время родиться царевичу, царица бывает в мыльне, а с ней бабка и несколько женщин. Когда родится ребенок, дают знать царю и посылают за духовником, чтобы дал родильнице, младенцу, бабке и всем присутствовавшим женщинам молитву и нарек новорожденному младенцу имя. После молитвы в мыльню входит царь смотреть новорожденного, а до молитвы в мыльню никто не входит и не выходит из нее. Новорожденному дается имя того святого, память которого будет праздноваться на восьмой день от рождения младенца. Царь посылает к патриарху с вестью, что Бог даровал ему царевича; патриарх тотчас идет в собор, сюда приходит и царь, и совершается молебствие. По всем церквам и монастырям также посылают молебствовать, раздают милостыню нищим и убогим. Потом царь ходит по монастырям, кормит чернецов и дает милостыню; также и в тюрьмы и богадельни посылают милостыню большую и освобождают виновных из тюрем, кроме великих преступников.
В тот день, когда родится царевич, у царя для патриарха, властей и для бояр бывает родильный стол, потом для попов и дьяконов, а стрельцов и иных чинов людей жалует царь — велит поить их на погребе… После того бывают у царя крестины, в который день случится, смотря по здоровью младенца. После крещения для патриарха, властей, бояр и иных чинов бывает стол; после обеда власти благословляют царевича образами; потом власти, бояре и иные чины подносят царевичу дары. Затем, выпив заздравные чаши, разъезжаются по домам. Столы попам и дьяконам, а питье стрельцам и всяких чинов людям бывает такое же, как и при рождении. Стрельцам и иным чинам питье дается не по мере: среди царского двора им ставят вина ведер по 100 и по 200 в кадках да пива и меду против того вшестеро и всемеро; если кто и не из стрельцов хочет пить, тому вольно, но со двора к себе домой носить не дают никому.
При рождении царевны бывает все то же, только денег раздается меньше.
Для кормления царевича или царевны выбирают из женщин всяких чинов «жену добрую, и чистую, и млеком сладостну, и здорову», и живет та жена у царицы на Верху в течение года. Когда год пройдет, то Государь жалует мужа той кормилицы, если он дворянин, в город на воеводство или дает ему вотчину; если кормилица жена подьячего или иного служилого чина, «то прибавят чести» и дают немного жалования; а посадского человека, кроме жалования, освобождают от всех податей до самой смерти. Кроме кормилицы к царевичу и царевне бывают приставлены для досмотра мамка, боярыня честная, вдова старая да нянька и другие прислужницы. Когда царевичу исполнится пять лет, к нему приставляют для бережения и научения боярина, честью великого, тихого и разумного, а ему придадут в товарищи окольничего или думного человека, а из боярских детей выбирают в слуги и стольники таких же молодых, что и царевич. Когда настанет время учить царевича грамоте, то в учителя выбирают учительных людей, тихих и не бражников; для обучения письму выбирают из посольских подьячих.
Кроме русского, другим языкам: латинскому, греческому, немецкому — царевича не обучают. Царевичи и царевны имеют каждый свои хоромы и особых людей, кому их оберегать. До 15 лет, а иногда и больше, царевича, по обычаю, никто не может видеть, кроме тех людей, которые к нему приставлены, и кроме бояр и ближних людей. Когда ему исполнится 15 лет, его покажут всем людям, когда он ходит со своим отцом в церковь и на потехи, тогда из многих городов в Москву приезжают нарочно люди посмотреть его… Когда случится царю от сего света переселиться в иной покой, тогда пошлют известить об этом патриарха и бояр. Патриарх посылает звонить в своей церкви в один колокол, изредка, чтоб все люди ведали; потом патриарх идет в церковь и отпевает мертвому великий канон. Бояре, думные и ближние люди одеваются в черное платье, едут на царский двор и прощаются у царского тела. В тот же день царя обмывают теплой водой, возлагают на него все царское одеяние и кладут в гроб, туда же кладут и корону. Гроб бывает деревянный, обитый внутри вишневым бархатом, а сверху — червчатым.
Царское тело стоит в дворцовой церкви до тех пор, пока произойдет погребение. До шести недель у гроба его церковные дьяки денно и нощно читают Псалтырь с молитвами. А в Москве и городах, по всем монастырям и церквам прикажут чинить по царю до шести недель поминание и поставлять кутью во все дни, кроме воскресения и больших праздников. В Москве в монастыри и по церквам посылают на поминовение деньги из царской казны, а в городах деньги дают из городских доходов, в половину против московских… В Москве и в городах всяких воров, по случаю царской кончины, освобождают из тюрем без наказания. Горе тогда людям, присутствующим при погребении, потому что погребение бывает ночью, а народу бывает многое множество, московских и приезжих из городов и уездов. У московских же воров натура не богобоязливая: они с мужчин и женщин грабят по улицам платье и убивают до смерти. В тот день, когда бывает погребение царя, мертвых людей, убитых и зарезанных, бывает больше ста человек.
Когда минет по смерти царской 40 дней, справляются «сорочины»: власти, царица и царевичи, и бояре бывают в церкви Михаила Архангела у обедни и отпевают по царю панихиду. Потом для властей, бояр и попов в царском дворце бывает стол, а в монастырях чернецов кормят ближние люди и дают милостыню в половину того, что дается при погребении. Всего денег на погребение изойдет в Москве и в городах столько, сколько придет в казну с государства в год…
