По сообщению исторических документов, само избрание Михаила совершилось при следующих обстоятельствах. Среди споров о том, кого выбирать, один мелкий дворянин из Галича представил собору письменное заявление, в котором решительно настаивал, что царем московским и всея Руси надо выбрать не кого иного, как только молодого боярина Михаила Федоровича Романова, близкого родственника прежних Государей из династии Рюрика. Члены собора, недовольные заявлением галичского дворянина, закричали:
— Кто принес такое письмо? Откуда?
Среди этих криков и споров к выборному столу подходит атаман с Дона и подает собору новое «писание».
— Какое это писание ты подал, атаман? — спросил князь Пожарский.
— О природном царе Михаиле Федоровиче, — отвечал атаман. Этими двумя письменными заявлениями выбор был решен, и собор провозгласил царем юного Михаила.
Михаила женили в сентябре 1624 года на девице Марии Тимофеевне Долгорукой. Но на другой же день после свадьбы новобрачная слегла в постель и 6 января 1625 года уже скончалась. Через год после ее смерти, 29 января 1626 года, Михаил Федорович вступил в новый брак с девицей Евдокией Лукьяновной Стрешневой, дочерью незнатного можайского дворянина. Выбор второй супруги царя сопровождался необычными обстоятельствами. Собранных со всего государства девиц знатнейших боярских и дворянских родов пригласили во дворец и, вместе с их служанками, оставили ночевать в дворцовых покоях, где около стен, по обе стороны от входа, для них были расставлены кровати.
В полночь Михаил Федорович, вместе с матерью, пошел смотреть спящих девиц и выбирать невесту. Инокиня Марфа была прямо поражена, когда услыхала от сына, что он остановил свой выбор на простой прислужнице одной из привезенных в Москву знатных девиц. Она стала упрашивать сына подумать, как будут оскорблены его выбором все князья и бояре, и изменить свое решение. Однако на этот раз молодой царь оказался непреклонен. Он отвечал матери:
— По воле только Божией и твоей я принял венец на царство: ни в чем не посмею быть ослушником матери моей. Ты всегда была наставницей и моим покровом. Все исполню… Но сердце мое никогда не выберет, никогда другой не полюбит… Я определен к одним бедствиям! Первой супруги лишился в первые месяцы брачного союза; невесты лишился при самом избрании. После такого заявления сына суровая мать была вынуждена уступить и согласиться на его выбор. Рассказывают, что Лукьяна Стрешнева, отца будущей царицы, посланцы Михаила Федоровича, нашли в поле за сохой, которую он даже не хотел оставить, торопясь допахать ниву.
Отчасти по дипломатическим расчетам, а главным образом из желания породниться с каким-либо иноземным царствующим домом, Михаил Федорович решил выдать свою единственную дочь замуж за иностранного королевича, пригласив его жить в России. Его выбор остановился на датском принце Вольдемаре, сыне короля Христиана. 21 января 1644 года состоялся наконец торжественный прием Михаилом Федоровичем своего будущего зятя, после чего принц Вольдемар поселился в Москве на положении жениха царевны Ирины. 6 февраля того же года Михаил Федорович потребовал от датского принца принять, до бракосочетания с царевной, православную веру, хотя во время предварительных переговоров о браке царь соглашался, чтобы и по вступлении в брак Вольдемар оставался протестантом. За переход в православие и брак с Ириной принцу уступали на вечные времена город Суздаль и Ярославль, а также обещали дать 300 000 рублей в приданое за невестой.
Вольдемар решительно отклонил предложение принять новую веру, укорял Михаила Федоровича за отказ от данного раньше обещания и просил отпустить его назад в Данию. На последнюю просьбу царь не согласился, и Вольдемар сделался московским пленником. Правда, с ним обходились хорошо, и только настаивали на переходе в православие, употребляя все усилия склонить принца к перемене религии. Близкие к царю бояре, которые одни только могли видеть иногда царевну, уверяли принца, что невеста очень хороша собой и не употребляет без меры крепких напитков, как это делают многие московские женщины самых знатных боярских фамилий.
— Для такой красавицы можно переменить веру, — говорили они.
Несмотря на все старания, Вольдемар оставался непреклонным относительно перемены религии. Тяготясь своим пребыванием в Москве, он сделал попытку тайно бежать, но у Тверских ворот был захвачен стрельцами и приведен обратно. После этого надзор за ним значительно усилился. Свадьба Вольдемара и Ирины так и не состоялась, но неудачный жених царевны получил возможность уехать из Москвы только в царствование Алексея Михайловича.
Белье в царском быту сохранялось всегда очень бережливо, к чему побуждали распространенные, можно сказать, всеобщие и глубокие верования в порчу, в колдовство и во всякое ведовство, от которого необходимо было уберегать себя самыми строгими мерами. Если случалось заметить что-либо чрезвычайное в порядке или относительно чистоты белья, то панический страх овладевал всеми, кто только был прикосновенен к этой статье царского обихода. Так, в 1630 году царь Михаил указал отдать свои большие парадные постели в Царицыну Мастерскую Палату. Когда их стали принимать, то «было осмотрено у одеяла, у большого на гриве (род каймы) на правой стороне близко угла в двух местах проточи (дырки) невелики, одна проточь зашита, а другая не зашита. Того ж часу начальник Царицыной Мастерской Палаты Федор Степанович Стрешнев да постельничий Государя Степан Лукьянович Хрущов извещали о том Государю, и Государь того одеяла в царицыных хоромах осматривал».
