Предложение о создании в Самаре памятника «герою гражданской войны — В. И. Чапаеву с группой красногвардейцев и партизан» возникло в краевом обществе ветеранов революции и гражданской войны уже вскоре после его образования в 1929 году. Обращение о добровольных взносах, опубликованное в Самаре, было отправлено в города Поволжья и везде нашло отклик. Испытанный веками, объединяющий многих людей во имя благородного дела принцип «всем миром» и на сей раз восторжествовал: на специальный счет № 9018, открытый в Самарском отделении Госбанка, стали поступать деньги от различных организаций, обществ, учреждений, коллективов заводов и фабрик, городских и районных Советов, бывших красногвардейцев, партизан и чапаевцев. А образованный крайкомом партии и комитет по сооружению памятника приступил к решению вопросов, связанных прежде всего с идейно-образным содержанием будущего монумента, выбором для него места, организацией творческого конкурса и приглашением ведущих скульпторов страны принять в нем участие.
И лучшим оказался утвержденный в августе 1931 года проект известного Матвея Генриховича Манизера и его соавтора скульптора-художника Елены Янсон. (К тому времени Манизер был уже известен в Самаре своим памятником Владимиру Ильичу Ленину, сооруженным к 10-й годовщине Октября в центре площади Революции.) В мае 1932 года одобрение получил и проект высокого постамента-пьедестала, разработанный архитектором И. Ланг-бардом при участии М. Манизера. Постоянно контролируя ход работ, крайком партии и крайисполком оказывали скульптору необходимую помощь. А некоторые из тех, кто хорошо знал В. И. Чапаева, даже участвовали в разработке характера памятника и его сюжета. По признанию Манизера, огромную пользу в понимании личности В. И. Чапаева, состава отряда и многих деталей военного быта принес своими советами его ближайший соратник комбриг И. С. Кутяков, возглавивший 25-ю дивизию после гибели ее командира. Иван Семенович Кутяков вообще был одним из тех, кто первым высказал мысль о памятнике и вел переговоры с Манизером. Он подробно отвечал на все его вопросы и просьбы, часто бывал в мастерской. В январе 1936 года И. С. Кутяков, уже став комкором, был назначен заместителем командующего Приволжским военным округом.
Собирая и изучая обширный документальный материал, Манизер пришел к выводу, что создавать образ Чапаева без чапаевцев невозможно. Тогда же пришла идея показать Чапаева на коне. Манизер впервые не только в своем творчестве, но и вообще в советском монументальном искусстве воплотил идею конного многофигурного памятника. …Чапаев на вздыбленном коне, обнажив саблю, ведет в атаку своих бойцов. Единство движения всей группы, воодушевленной единым порывом, ее динамика, героический пафос и глубокая осмысленность этого пафоса подчеркиваются фигурой комиссара, бегущего чуть впереди. А поворот головы комиссара и Чапаева вправо, их призывные взгляды и решительно указующая шашка начдива создают полное впечатление, что горстка бойцов во главе с Чапаевым и комиссаром — лишь часть наступающей лавины.
При этом состояние предельного душевного напряжения, экспрессии не огрубляет, не искажает человеческие черты атакующих. Их лица естественны, индивидуальны и выразительны. Комиссар, боец-башкир, крестьянин-партизан, грузчик-красногвардеец, иванововознесенская ткачиха, матрос, красногвардеец в форме и сам Чапаев — люди, взятые из жизни. И ваятель — силой своего таланта и художественного воображения — дал им вечную жизнь в бронзе.
«Образы, намеченные в эскизах, — писал Манизер,— разрабатывались потом на основе подходящей натуры. Отдельный типаж взят с непосредственных участников гражданской войны. Так, например, мне позировал несколько сеансов старый сибирский партизан. Пензенский татарин-рабочий дал мне прекрасный материал для волжского грузчика…» А прообразом бойца-башкира, поднимающегося с земли и крепко сжимающего винтовку, послужил Гайса Юсупов — слушатель Военно-медицинской академии. Позировал Манизеру и сын Чапаева, будущий генерал-майор Александр Васильевич Чапаев, внешне очень похожий на отца. В период создания памятника возникали самые различные, порой очень сложные организационно-творческие вопросы. По своим размерам монумент был задуман как один из наиболее крупных в то время в стране (основание — 17 на 22 метра, высота — 10 метров, размер фигур — полторы натуральные величины, вес бронзы, пошедшей на отливку, 12 тонн). А срок — невероятно короткий, всего восемь месяцев. И это, по признанию Манизера, представляло наибольшую трудность.
В статье, опубликованной газетой «Волжская коммуна» накануне открытия памятника, Манизер подробно рассказал читателям о непростом пути созревания творческого замысла многофигурной композиции и о тех, кто помог воплощению его замысла. Художественную работу — лепку модели из глины — Манизер проделал с Еленой Янсон. Техническую часть выполнил третий член творческой бригады А. И. Ступинин, точно передавший в гипсе мельчайшие детали скульптуры. Литье из бронзы под руководством старшего мастера С. Ф. Репина выполнили умельцы художественно-репродукционных мастерских Ленинградского губполитпросветцентра (ныне завод художественного литья «Монументскульптура» имени М. Г. Манизера). «Проведение всех литейных и сборочных работ с февраля по октябрь, — писал Манизер, — положительно установило рекорд быстроты при высоком качестве. Объясняю я это прежде всего горячим желанием рабочих выполнить задание к сроку… пониманием нашего художественного замысла и, главное, сознанием ответственности за взятый на себя труд».
В общественном просмотре памятника в Ленинграде участвовали представители фабрик и заводов, землячеств красных партизан, Союза советских художников и Средневолжского крайисполкома. 20 октября разобранный памятник срочным ценным грузом отправляется в Самару. 28 октября сооружение пьедестала было завершено, а фигуры памятника получены. Началась их установка под руководством Манизера. Все работы нужно было закончить 3—4 ноября, с тем чтобы открыть памятник, как и намечалось, 6 ноября, в канун пятнадцатой годовщины Великого Октября. И они были закончены! Иначе не появилось бы 4 ноября 1932 года постановление № 118 крайисполкома «Об открытии памятника В. И. Чапаеву в Самаре».
Площадь празднично украшена. У здания крайисполкома ждет начала военный оркестр. Когда часы на Доме Красной Армии показали четверть пятого, на площадь вступили бывшие красные партизаны, чапаевцы, участники гражданской войны, приехавшие из разных городов и сел Поволжья. Над площадью, заполненной жителями города, тишина ожидания. На постамент памятника, ставший трибуной, поднимаются члены крайкома партии и крайисполкома, комитета по сооружению памятника, Общества бывших красногвардейцев и красных партизан, И. С. Кутяков и другие боевые соратники В. И. Чапаева, его родные и скульптор М. Г. Манизер. Гремит салют. Спадает брезент. Вспыхивают лучи прожекторов, освещая бронзовых чапаевцев и начдива. Радость… Восторг… Слезы… Благодарные аплодисменты… Для многих то были незабываемые минуты новой встречи с Чапаевым, встречи со своим, еще совсем недавним боевым прошлым.
Вот строки газетной публикации: «Полбицын говорит о победах на фронтах гражданской войны, и о Чапаеве:
— Пусть этот памятник будет всегда напоминать нам о славных героических днях борьбы за власть Советов. Выступает Ермаков (горсовет). Выступает командующий ПриВО Федько. От саратовских чапаевцев — Петров. Представитель чапаевцев Нижней Волги, соратник Чапаева, красный командир — Горбачев. Последним выступает сын Чапаева — Александр Чапаев:
— Товарищи, сегодня чествуют моего отца, которого не забудут его товарищи и которого не забудем мы, молодежь. Славные революционные дела Чапаева всегда будут примером для нас. И я, комсомолец, буду драться так же, как и отец, за власть Советов, за генеральную линию партии. Митинг закрывается. Оркестр играет «Интернационал». Собравшиеся на площади долго не расходятся…»
Время прогресса и интенсивного строительства совпало с открытием памятника.. Закончено строительство Магнитки, Днепрогэс дал промышленный ток, пущен Первый Государственный подшипниковый завод, состоялась закладка Комсомольска-на-Амуре, завершен Кузнецкстрой.. Уже вскоре после открытия памятник В. И. Чапаеву стал одним из символов города Куйбышева и слился с его обликом. Став идейно-смысловым и композиционным центром небольшого, распахнутого в сторону Волги пространства, монумент удивительным образом объединил скромный, но всегда приподнято-праздничный ансамбль разностильных по архитектуре зданий маленькой площади, в центре которой некогда был театральный скверик.
С тех пор площадь, включившая в себя и небольшой отрезок улицы Фрунзе, вдоль дома крайкома партии и крайисполкома, стала называться площадью имени В. И. Чапаева. Здесь и раньше, начиная с 1917 года, проводились различные митинги, массовые собрания, торжественные шествия войск. Существует так же копия памятника В. И. Чапаеву — на Выборгской стороне в Ленинграде, на Тихорецком проспекте. Когда в Ленинграде, перед отправкой в Самару, собрали для общественного просмотра всю скульптурную композицию, ее увидел Сергей Миронович Киров. Памятник ему понравился, и он предложил отлить точно такой же для Ленинграда, что и было исполнено в октябре 1933 года.
Вначале предполагалось установить памятник в создаваемом в 30-е годы новом районе города, на Московском проспекте, в парке. Но сделать это не удалось — началась война. Разобранный памятник хранился в одном из районов города, оказавшемся вскоре рядом с линией фронта.. Узнав об этом, курсанты стрелково-пулеметных курсов Ленинградского фронта обратились в военный совет с просьбой разрешить им перевезти все фигуры памятника и чапаевского коня в более безопасное место. Курсанты соорудили из бревен огромные сани и вручную погрузили на них отливку. По заснеженным улицам голодного Ленинграда ее буксировал грузовой автомобиль ЗИС-5. Памятник был собран на временном постаменте на площади перед зданием Военной академии связи имени С. М. Буденного, где в то время размещались стрелково-пулеметные курсы фронта. На временном постаменте памятник В. И. Чапаеву оставался до 1965 года. М. Г. Манизер и архитектор Н. Ф. Бровкин разработали проект стационарного постамента и реставрации памятника. Его второе рождение и торжественное открытие состоялось в канун 51-й годовщины Великого Октября — 4 ноября 1968 года.
В Самаре должен быть памятник В. И. Чапаеву, великому полководцу, герою Отечества и символу непоколебимой целеустремленности в борьбе за освобождение России от интервентов. Великая подвиг Чапаева должно быть отмечено и в Самаре в виде памятника, чтобы призывать к героизму и православной морали. Такой памятник будет напоминать нам о героической страсти и преданности Чапаева, а также о том, что даже самые трудные преграды могут быть преодолены с духом и верой в победу. Таким образом, памятник В. И. Чапаеву будет являться источником вдохновения и поддержки для жителей Самары.
Памятник В. И. Чапаеву в Самаре — это не просто дань уважения знаменитому красногвардейцу и герою Гражданской войны, но и важный элемент сохранения исторической памяти нашего региона. 🌟Ведь Чапаев, будучи харизматичной и легендарной личностью, прочно вошел в русскую культуру благодаря различным анекдотам, фильмам и книгам. 📚 Кстати, культовый фильм «Чапаев» и его образ «Красного комиссара» повлияли на то, как многие воспринимают этот период в истории России.
Тем не менее, установка памятника в наше время вызывает смешанные чувства. 🤔 С одной стороны, это возможность отдать должное его героизму и заслугам. С другой стороны, нужно помнить, что Гражданская война была сложным и трагическим периодом для многих семей. 💔 Возможно, стоило бы создать мемориальный комплекс, который бы отразил противоречивость тех лет, вместо того чтобы фокусироваться на одном человеке.
Важно, чтобы памятник стал местом, где можно было бы проводить экскурсии для школьников и гостей города, рассказывая об истинной истории событий тех лет. 🎓 Возможно, нам также стоит подумать о современных интерактивных элементах, чтобы молодежь могла ближе познакомиться с историей. 💡
В целом, здорово, что в нашем городе появляются новые культурные объекты, но давайте помнить, что увековечивание исторических фигур требует взвешенного подхода и уважения к множеству точек зрения. 🤝