Егор Никитич Аннаев (1826-1903) был известным самарским деятелем, родился в Астрахани. В четыре года он остался сиротой, жил у дальних родственников, а в семь лет он пошел обучаться портняжному мастерству. Для него это были годы мучений и издевательств. Уже потом одиннадцатилетнего забитого мальчишку нашла его сестра Екатерина и увезла Егора в Симбирск, где она жила с мужем Иваном Ивановичем Макке, владельцем сети виноторговых заведений. Егор поселился в комнате приказчика одной из лавок и стал «мальчиком на побегушках» в винном подвале. В 14 лет он увлекался рисованием, пел и читал книги по слогам. Вскоре чтение стало любимым его занятием. В 1848 году в Самаре умер приказчик одной из виноторговых лавок Макке, и Егор Никитич был послан туда с поручением от Ивана Ивановича. И получилось так, что 5 июня, в день приезда Аннаева в Самару, в городе случился большой пожар. В результате на месте дома Макке молодой человек нашел одни только обгоревшие трубы. Егор стал просить людей своего хозяина найти где-нибудь бочку с водой, чтобы залить тлеющие угли на пепелище и посмотреть, не сохранилось ли что-нибудь. И тут ему сказали, что часть имущества Макке удалось спасти и вывезти на берег Волги, а окна подвала и ход, ведущий в него, слуги заложили кирпичами. Когда через некоторое время Егор сумел проникнуть в подземелье бывшего хозяйского дома, выяснилось, что огненной стихии сюда добраться не удалось. Весь товар остался целым и невредимым, а самое главное, что в подвале сохранился сундучок с шестью тысячами рублей серебром.
Егор Никитич возвратился в Симбирск с большой суммой денег, а затем уговорил Макке построить в Самаре каменный дом. В итоге ему и было поручено руководить этим строительством. Аннаев вернулся в Самару 12 мая 1850 года и тут же приступил к возведению дома. В течение месяца каменное здание было построено, а его верхний этаж уже почти оштукатурен, как вдруг 13 июня в 12 часов дня в Самаре вновь начался сильнейший пожар. Впоследствии в письме к своему хозяину, Ивану Ивановичу Макке, Егор Аннаев описал чудовищную картину пожара, в очередной раз уничтожившего город: «Я подвергся было добыче пламени, но Провидение спасло меня. Задыхаясь дымом, — кругом пламя, — одурелый, в беспамятстве бежал я вместе с народом к реке Самаре, но вихрь с пламенем мчался туда же, и много несчастных жертв задохнулось в пламени. Ужасная картина бедствия была передо мной, я никогда не видел такого ужасного зрелища разрушения. Народ спасал свое имущество на валу и у берега Самарки, но, когда буря обернулась туда, тогда, покидая в жертву все, спасали себя, кидаясь в воду, и тонули… Итак, спасая свою жизнь, я смешался в толпе народа, бежал с ним по берегу версты три и вышел у кирпичных сараев. Там я раздышался и обошел кругом город так, чтобы буря не была мне в лицо. Долго с трепетным сердцем ждал я у Волги, когда можно будет пройти мимо пылающего города к своему дому, и пришедши, с умилением я помолился Богу, когда увидел, что все под сводами спаслось, — как бы ничего не было! …Сгорели в доме стропила, крыша, балки…»
В этом письме Аннаев предлагал Макке заново построить дом к зиме, «…ибо квартиры будут дороги, потому что негде будет жить, а строиться вряд ли будут, потому что народ весь разорился, и не на что покупать материалы, поэтому я полагаю, что лес будет дешев… Не знаю, как переслать сие печальное письмо: почта уничтожена, почтмейстер опалился и повредил себе глаза. Никого теперь не вижу, с кем перешлю, не знаю…» Все же через некоторое время письмо удалось с нарочным отправить в Симбирск, и Макке дал «добро» на завершение строительства обгоревшего дома. Пока Егор Аннаев продолжал достраивать дом после пожара, по городу поползли слухи, что Самара утверждена губернским городом. Предприимчивые люди тут же смекнули, что теперь, после такого пожара, каждый дом будет на счету. Понимал это и Аннаев, и в результате к январю 1951 года, то есть к открытию губернии, дом его хозяина был готов. Тут же выяснилось, что трехэтажный дом Макке является самым лучший зданием в сгоревшем городе, поскольку он был в числе первых больших каменных домов в Самаре. Неудивительно, что здание за хорошую цену было арендовано властями. Именно в доме Макке совершилось историческое событие — торжественное открытие вновь образованной Самарской губернии. Затем в течение 1851 — 1880 годов в доме поочередно размещались губернское правление, городская дума и губернская типография.
«Почти век знали самарцы, где были Аннаевская дача, Аннаевская просека, Аннаевский затон, Аннаевские пески, Аннаевский овраг, Аннаевская гостиница».. «В доме Аннаева на Алексеевской площади была открыта первая в Самаре постоянная книжная лавка. С его именем связано строительство самарской кирхи. Потом все это ушло в прошлое и забылось бы совсем, если бы не архивные документы».
Людмила Петровна Шелгунова, урожденная Михаэлис (1832 — 1901), жена Н. В. Шелгунова, литературного критика, публициста. Оба — литераторы, типичные представители «шестидесятников», поколения «новых людей». Людмила Петровна родилась в средней дворянской семье николаевского времени. Окончила частный пансион в Петербурге. В 1850 году вышла замуж за Н. В. Шелгунова, который в эти годы служил лесным ревизором в Самаре. Отправившись к мужу в Самару, Людмила Петровна потом вспоминала: «…От Симбирска до Самары мы ехали с тревожным чувством и перед Самарой уже знали, что тот квартал, в котором была квартира Николая Васильевича, сгорел. Наконец, судно наше причалило к городу, еще местами дымившемуся. Это была громадная черная площадь с торчавшими кое-где изразцовыми печами… Пожар этот был чем-то ужасным. Поднявшийся страшный ветер разносил горящие головни на далекие расстояния, и дома мгновенно вспыхивали. В одной улице не успели спастись даже пожарные, и все они погибли в пламени вместе с трубой. Жители целыми толпами бежали к реке Самаре и стремительно погружались в нее, спасаясь от огня. Несчастным и там не всегда приходилось укрыться. Вдоль берега реки тянулись настроенные хлебные амбары, которые не замедлили загореться, и пламя быстро перешло на суда, не успевшие заблаговременно выбраться в Волгу; к несчастью, все почти суда были нагружены смолою, которая ярко горела и превратила реку в настоящий ад. Пожар пощадил одну только часть города: расположенный на его пути сад поставил ему непреодолимую преграду и защитил собою постройки».
Константин Карлович Грот (1815-1897) — самарский губернатор с 12 мая 1853 года по апрель 1860 года. Он родился 12 января 1815 года в Санкт-Петербурге, в семье бывшего «товарища по воспитанию» императора Александра Второго. Как писал один из современников, «семья Гротов была одной из тех просвещенных семей России, которые много послужили во славу Российского государства». Старший брат Константина Карловича, Яков Карлович, впоследствии стал известным ученым и академиком. А вот младший из братьев после окончания Царскосельского лицея ушел на государственную службу. «В деятельности Константина Карловича проявилась коренная фамильная черта Гротов страсть к упорядочению и рациональному переустройству». Как чиновник по особым поручениям, Грот объехал многие губернии России, в том числе и поволжские. Везде он оказывался непримиримым, жестким ревизором. «Константин Карлович был сторонником «порядка», но порядка нового, опирающегося не на деспотический каприз местного сатрапа, а на рациональную, не замутненную мздоимством службу». Грот являлся членом Императорского Русского географического общества, которое в те времена было цитаделью идейного реформаторства. Общение с патриотически настроенными людьми, государственная служба «сформировали в нем ясность понимания своих задач, решительность и властность поступков, столь изумивших самарскую публику, вынужденную склониться в почтительном поклоне перед новым хозяином губернии». Вот таким был К. К. Грот, когда 12 мая 1853 года он вступил в должность самарского губернатора. В том году ему исполнилось 38 лет.
Гроту удалось в значительной мере искоренить взяточничество в Самарском крае. В ответ Самара воздала ему полной мерой «как уважением, почетом и восхищением, так и черной завистью, злобой и пасквилянтством». Тем не менее за семь лет руководства обширным регионом Грот успел многое сделать. Все историки считают, что в данном случае Самарскому краю определенно повезло с губернатором. При Гроте Самара горела дважды: крупные пожары произошли 12 мая 1854 года и 10 июня 1856 года. Пламя истребило в городе большое количество домов в центре, после чего Грот стал уделять большое внимание борьбе с пожарами. При нем город стал застраиваться по плану, утвержденному императором. Застройка Самары шла с соблюдением необходимых расстояний и правил строительного устава, и это дало свои результаты: при Гроте пожары стали реже и уже не достигали такой катастрофической силы. В итоге город получил возможность расти и развиваться. Именно при этом губернаторе общественные здания по мере возможности стали строить из камня или на каменном фундаменте, с железными крышами. Если до Грота в Самаре в среднем строилось три каменных и 63 деревянных дома в год, поскольку в городе не хватало кирпича, то при нем в Самаре стала быстро развиваться кирпичная промышленность. В результате в конце губернаторства Грота в городе уже строили больше 10 каменных домов в год.
По распоряжению губернатора фабрики, заводы и другие огнеопасные предприятия стали строиться только за чертой города — в Засамарской слободе, которая стала развиваться как район сосредоточения промышленных предприятий. В частности, к 1857 году все ветряные мельницы были вынесены за пределы городской черты Самары. Тогда же по указанию Грота всех проживавших внутри города бочаров, бондарей и колесников лишили права хранить на дворах деревянные изделия в большом количестве. Они должны были складывать все детали на берегу Волги, где им отвели особое место для хранения. Губернатор также обязал полицию следить за тем, чтобы такие огнеопасные производства, как курени, выпекающие хлеб и калачи в большом количестве, размещались только в заранее согласованных для этого местах. Грот также обращал особое внимание на то, чтобы вновь возводимые в Самаре дома были как можно более устойчивыми к огню в случае пожара. Вот один характерный штрих. Некоторые из самарцев, пережившие опустошительные пожары, обратили внимание на одно странное обстоятельство: бывало, что во время такой общегородской катастрофы загорались не только деревянные, но и каменные строения, причем порой даже на значительном расстоянии от огня. Но на них дело не заканчивалось: следом пламя быстро перекидывалось и на соседнее каменное здание, хотя, казалось бы, кирпичные стены должны были препятствовать распространению пожара.
Объяснялось все довольно просто: на каменные здания владельцы навешивали деревянные карнизы, ставили деревянные крыши или сооружали прочие пристройки из легко сгораемых материалов. В итоге своим распоряжением от 19 июня 1856 года Грот обязал губернскую строительную комиссию принимать проекты каменных домов исключительно без деревянных карнизов и без каких-либо сгораемых пристроек в виде лестниц, галерей и прочего. Еще он советовал домовладельцам крыть свои дома либо железом, либо черепицей. По другому распоряжению губернатора, от 23 мая 1856 года, самарские власти наняли 12 опытных трубочистов, которые бесплатно чистили трубы во всех обывательских домах, поскольку одной из основных причин пожаров в жилых кварталах было плохое устройство печей и труб. Домовладельцы же должны были регулярно требовать от трубочистов своевременной очистки печных труб. Грот повелел также устраивать во всех самарских зданиях дымовые трубы с выходным отверстием не четырехугольной, а круглой формы. Оказывается, труба с традиционным четырехугольным сечением плохо поддается очистке. Из-за этого в ее углах со временем накапливается сажа, и по ней на крышу рано или поздно начинает вырываться открытое пламя. Что же касается труб с круглым сечением выходного отверстия, то их чистить гораздо легче, нежели с четырехугольным сечением. К тому же печные трубы в соответствии с губернаторским распоряжением с указанного времени предписывалось строить либо из обожженной глины, либо из кирпича. Полиция была обязана наблюдать за исполнением этого распоряжения.
Грот уделял много внимания проблеме благоустройства Самары, что тоже является важным условием противопожарной безопасности в городе. На улицах началось устройство тротуаров, было обустроено два пешеходно-гужевых спуска к реке Самаре, а в 1856 году была завершена работа по благоустройству спуска к Волге в районе Заводской улицы (ныне улица Венцека). Водовозам стало легче спускаться к реке и подниматься обратно. Кроме того, именно при Гроте в Самаре были установлены первые 100 фонарей для освещения улиц. Тогда же началось озеленение города, а Струковский сад был приведен в порядок и стал местом массового отдыха горожан. При этом же губернаторе, в январе 1855 года, в Самаре открылось агентство страхового товарищества «Саламандра» на Воскресенской улице (ныне улица Степана Разина). До губернаторства Грота все самарские полицейские части вместе с пожарными командами располагались в домах, арендуемых городом у домовладельцев. И лишь при нем, после пожара 1856 года, в 66-м квартале Самары, на углу улиц Николаевской и Предтеченской, было построено первое муниципальное каменное здание для второй полицейской части, к которой относилась также и вторая пожарная команда. Здание имело служебные помещения для пожарных и деревянную каланчу. А для первой полицейской части в 1857 году была построена деревянная изба на каменном фундаменте.
Петр Владимирович Алабин (1824 — 1896). Инициатором строительства противопожарного водопровода в Самаре был видный общественный и хозяйственный деятель П. В. Алабин, занимавший в годы строительства этого сооружения пост самарского городского головы. П. В. Алабин родился 29 августа 1824 года в городе Подольске Московской губернии, родом он был из дворян Рязанской губернии. Впоследствии Алабин окончил Петербургское коммерческое училище и добровольно начал свою служебную карьеру на военном поприще. В 1849 году он участвовал в венгерской кампании, в 1853 году воевал против турок, в ходе Крымской войны участвовал в обороне Севастополя и Малахова кургана, заслужив множество наград. В августе 1857 года офицер ушел в отставку с военной службы «по домашним обстоятельствам». В конце 1857 года Алабин занял должность управляющего Вятской удельной конторы. Проживая в Вятке, Алабин в сфере своей служебной деятельности проявил живую инициативу и энергию, воскресив в городе публичную библиотеку и устроив при ней публичный музей. За эти заслуги его избрали почетным гражданином города Вятки. В 1886 году Алабин был назначен управляющим Самарской палатой государственных имуществ, а с января 1867 года — управляющим государственным имуществом Самарской и Симбирской губерний. Он принимал активное участие в деятельности созданных земских учреждений, являясь одним из передовых его деятелей. По инициативе Алабина была устроена ремесленная школа и открыта колония для малолетних преступников.
В 1877 году во время русско-турецкой войны Алабин возглавил Самарскую депутацию и доставил в болгарский город Плоешти Самарское знамя для болгарских дружин. В Самаре Алабина избрали на должность уполномоченного «Красного креста», а затем главным агентом этого общества при главнокомандующем южной армии в Болгарии. В декабре 1877 года Алабин был назначен губернатором города Софии. Во многих городах Болгарии он ввел гражданское управление. За свою плодотворную и разностороннюю деятельность в Болгарии он получил несколько наград. В 1879 году Алабин вернулся в Самару. В качестве гласного Самарской городской Думы, а впоследствии — и городского головы Алабин много сделал для улучшения городского хозяйства, для благоустройства Самары. В частности, именно он положил начало благоустройству набережной реки Волги, построил в городе драматический театр, установил памятник императору Александру Второму, ускорил постройку нового кафедрального собора, обновил Александровскую библиотеку и устроил при ней публичный музей. А еще Алабин много сделал для того, чтобы обезопасить Самару от пожаров. В 1869 году он написал работу под заголовком «Какие меры предпринять для предупреждения и ослабления пожаров в селах и деревнях», которая была издана в том же году в Санкт-Петербурге и распространялась в провинции. Тогда же он вошел в состав комиссии для изыскания мер предупреждения пожаров в селах и деревнях. После самарского пожара 1877 года Петр Владимирович вошел в комиссию по оказанию помощи пострадавшим, а на экстренном заседании городской Думы Алабин единогласно избрали на должность заведующего пожарным обозом.
Алабин отдал много сил благоустройству города: освещению и озеленению улиц, мощению дорог и тротуаров, устройству телефонной связи. При Алабине в Самаре получила наибольшее развитие кирпичная промышленность. В итоге через 30 лет после 1871 года количество каменных зданий в Самаре выросло с 723-х до трех тысяч. В 1879 году Алабин вошел в комиссию по разработке вопроса о строительстве водопровода в Самаре. Однако эта проблема в течение пяти лет находилась в «подвешенном» состоянии, пока в январе 1884 года не началось активное обсуждение проекта водопровода инженера Зимина. Тогда же Алабин был избран членом комиссии для составления правил по противопожарному обеспечению города. В июне 1885 года в Самаре была создана комиссия для продажи облигаций водопроводного займа под председательством городского головы П. В. Алабина. А в июле 1885 года инженер Н. П. Зимин в письме к Алабину рекомендовал в качестве руководителя строительством своего ближайшего помощника инженера Н. В. Чумакова, а также высказывал желание лично приехать в Самару. В итоге 29 августа состоялась закладка станции самарского водопровода на берегу Волги, немного выше Иверского женского монастыря. В северо-западном углу главного здания был установлен «большой камень с выдолбленным местом, в который заложен акт закладки, перед тем прочитанный Алабиным». В период строительства водопровода Алабин вникал во все детали и сразу разрешал многочисленные вопросы, возникавшие во время строительства.
Уже 5 января 1887 года водопроводная комиссия во главе с Алабиным провела испытания только что сданного в эксплуатацию городского водопровода. Испытания прошли вполне успешно, и комиссия сделала вывод, что «водопровод вполне удовлетворяет всем требованиям», — сообщается в «Летописи жизни Петра Алабина», составленной О. В. Московским. Вскоре после этого, 1 февраля 1887 года, Алабина вновь избрали городским головой. Алабин постоянно следил за состоянием водопровода, и обо всех повреждениях в водосборных колодцах, о замеченных разбитых крышках к ним и о других неисправностях сообщал Н. В. Чумакову. А через год, в январе 1888 года, Алабин выразил искреннюю благодарность городского общества братьям Бромлей и инженеру Чумакову за добросовестную и безупречную эксплуатацию водопровода. Петр Владимирович Алабин скончался в Самаре 10 мая 1896 года. Краеведы и историки по праву связывают с его именем целую эпоху в деле благоустройства Самары и нового этапа в борьбе с опустошительными пожарами.
