Василий Иванович Чапаев родился 28 января 1887 года в деревне Будайки, Чебоксарского уезда (в теперешней Чувашской республике), в семье крестьянина-мордвина. Дед его был крепостным. Отец Василия, Иван Степанович, принадлежал к самым бедным будайским крестьянам. Его земельный надел едва достигал двух десятин истощенной суглинистой земли. На этом наделе нельзя было прокормить большую семью, и Иван Степанович ежегодно уходил плотничать в зажиточные села и купеческие волжские города. Чапаевы не вылезали из нужды, которая еще более усиливалась в неурожайные годы. Таким был и 1897 год. Голод охватил тогда все Поволжье. В деревнях ели лебеду и древесную кору. Люди бросали землю, заколачивали избы и толпами бежали в города, пополняя ряды городской рабочей бедноты. Спасаясь от голодной смерти, Чапаевы решили уехать из родной Чувашии и переселиться на Волгу, в город Балаково, Самарской губернии. Переезд оказался очень тяжелым, так как голодная семья тронулась в дорогу без хлеба и денег. Балаково расположено на левом берегу Волги. Тогда это была крупная волжская пристань и один из центров хлебной торговли. В Балакове имелись мукомольные мельницы, рыбные промысла, махорочные фабрики и большой затон, в котором зимовали и ремонтировались речные пароходы и баржи.
С переездом в Балаково детям пришлось бросить школу, которую они посещали в Будайке, и искать работу. Василий Иванович успел выучить лишь одну азбуку. Двенадцати лет Василий был отдан отцом к купцу в «помощники». Работал он без платы, за кусок хлеба. Купец обещал Ивану Степановичу сделать из мальчика «торгового человека», то есть приказчика. Василий служил два года. Первое время он подметал полы, мыл окна в магазине, помогал на кухне стряпухе, носил воду и топил баню для купеческой семьи. Вскоре купец стал доверять ему разносить покупки именитым покупателям по домам, а затем поставил и за прилавок. Василий начал торговать. Вскоре он нанялся половым в одну харчевню — чайную. Хозяин чайной положил ему 3 рубля в месяц. В чайной Василия ожидала еще худшая кабала, чем у купца. С раннего утра и до двух-четырех часов ночи, подгоняемый пьяными окриками посетителей и подзатыльниками хозяина, Чапаев бегал от стола к столу. Домой не ходил: не хватало сил. Спал тут же в чайной, на грязном столе или на полу. Чапаев опять остался без работы. Целыми днями он бродил по пристани, базару, забегая домой только за тем, чтобы проглотить кусок хлеба. Но и этот кусок был на учете. В семье во всем чувствовалась нужда.
Забота о хлебе поглощала мысли отца, матери, братьев и давила на сознание впечатлительного Василия. Тогда в порыве отчаяния он решил наняться к одному старику шарманщику, не раз уже соблазнявшему Василия жизнью беззаботных бродяг. Шарманщик видел Чапаева в чайной. Веселый, смышленый мальчик понравился старику, нравился ему и сильный голос Чапаева и, встречая его на улицах, старик стал усиленно звать его с собой. Рассказывал Чапаеву о богатых волжских городах, о всероссийской нижегородской ярмарке, сулил ему вольную жизнь. Чапаев не устоял перед соблазном. Около двух лет Чапаев скитался с шарманщиком, подпевая ему песни. Они заходили в Самару, Сызрань, Казань, Нижний, бродили по степным хуторам и глухим лесным селам. Через два года, когда бездомная жизнь бродяги опостылела Чапаеву, он неожиданно вернулся в Балаково. С этого времени Чапаев стал помогать отцу и старшим братьям — плотникам. Плотничьи работы в Балакове производились только весной и летом, когда открывалось движение по Волге. На средства, заработанные за это время, приходилось жить всю зиму.
По мере того как подрастали сыновья Ивана Степановича, они друг за другом покидали дом. В 1904 году во время русско-японской войны из дома ушел Андрей. Он участвовал в войне и, хотя японские пули пощадили его, погиб в Сибири в революцию 1905 года. Иван Степанович так и не узнал о причинах гибели сына. Через пять лет, в 1910 году, в солдаты взяли Василия. К этому времени Чапаев уже женился на мещанке города Балакова Пелагее Захаровой. По окончании службы Чапаев опять взял в руки плотничий топор. Но недолго пришлось теперь ему бродить по заволжским степям в поисках работы. Наступил 1914 год. Несмотря на то, что у Чапаева уже было трое детей, его призвали в армию в первые же дни мобилизации и отправили на германский фронт в 1-ю армию генерала Ренненкампфа. В 1915 году, после ранения и лечения в лазарете, он получил отпуск и поехал навестить семью. Но война изломала не только его собственную жизнь, но и жизнь семьи. Жена увлеклась другим. Семейный разлад глубоко потряс Василия Ивановича. Он вернулся на фронт еще до окончания отпуска.
Неудачно сложившаяся семейная жизнь сильно отразилась на душевном состоянии Чапаева. Он замкнулся в себе, сделался необщительным, малоразговорчивым. К опасностям фронтовой жизни Чапаев относился с холодным, даже вызывающим безразличием. Казалось — он сам искал смерти. В этот же период у Чапаева пробуждается большой интерес к книгам. Собственно, в это время, в окопах, в моменты затишья на фронте, он и научился читать. Чапаев знакомится с биографиями прославленных полководцев: Ганнибала, Суворова, Наполеона. Такими книгами фронтовое офицерство охотно снабжало солдат. Но были и другие книги, которые читались тайком. Это некоторые лубочные издания о Степане Разине, Пугачеве, Гарибальди. В этих книгах Чапаев находил образы героев, выражавших стремления и чаяния широких народных масс. В конце 1916 года Василий Иванович получил свое последнее ранение в мировой войне и в звании подпрапорщика, с тремя георгиевскими крестами и медалью эвакуировался в один из госпиталей города Саратова, где лечился вплоть до Февральской революции 1917 года.
Под влиянием некоторых своих товарищей Чапаев присоединяется к группе саратовских анархистов-коммунистов. Группа эта была очень пестрой по своему составу. В нее входили местные интеллигенты, учащиеся, были и рабочие. По приезде в Николаевск Чапаев порвал с анархистами и вступил в партию большевиков. По желанию Василия Ивановича Николаевский уездный комитет партии направил его в 138-й полк. Солдаты единогласно выбрали Чапаева командиром полка. Уездный комитет утвердил его в этой должности. В декабре в Николаевске состоялся 3-й уездный крестьянский съезд. 18 декабря крестьянский съезд провел заседание совместно с Советом рабочих и солдатских депутатов. На этом заседании после горячих прений было принято решение разогнать земское собрание и избрать свой уездный совнарком. Вновь избранный уездный Совет народных комиссаров поручил Чапаеву разогнать контрреволюционное земское собрание, проходившее одновременно с объединенным заседанием 3-го крестьянского съезда и Совета рабочих и солдатских депутатов.
Выступавшие на земском собрании эсеры и кулаки призывали к вооруженному сопротивлению. И вот в самый разгар заседания к зданию земской управы подошел Чапаев с группой солдат. Он занял все проходы и расставил часовых. После этого в зал заседания вошли В. Ермощенко и другие комиссары. От имени крестьянского съезда и Совета они объявили земское собрание распущенным. Члены земского собрания подняли невообразимый шум. Некоторые из них бросились с кулаками на комиссаров. У окон началась свалка. Затрещали стекла. В этот момент в зал ворвался Чапаев со своим отрядом. Растолкав участников собрания, он пробрался к президиуму, вскочил на стол и, выхватив шашку, крикнул:
— Слушайте мою команду! Президиум объявляю арестованным и приказываю ему остаться на месте! Остальным разойтись!
Вслед за мятежом в Большой Глушице вспыхнуло кулацко-эсеровское восстание под Самарой, в крупном селе Марьевке, а затем в селах Хворостянке и Большой Луке. Балаковское восстание было организовано эсерами и возглавлялось капитаном Растяпиным и прапорщиком Ивановым. Балаковский Совет выслал на помощь Григорию Чапаеву отряд из двадцати большевиков под командой Стучко. Стучко был ранен. Когда известие о восстании пришло в Николаевск, В. Ермощенко 10 февраля направил в Балаково отряд Красной армии во главе с Василием Ивановичем Чапаевым. По приказу Чапаева отряд выступил форсированным маршем, с тем чтобы на рассвете 11 февраля атаковать Верезово. Несмотря на мороз и тяжелую дорогу, отряд подошел ночью к селу. Вперед была выслана разведка. Красногвардейцы с криком «ура» бросились в село. Переночевав в Березове, Василий Иванович оставил часть отряда в распоряжении Березовского Совета, а сам 12 февраля утром двинулся в Балаково. В пути Чапаев встретил отряд Рязанцева, спешившего на помощь балаковским рабочим. Чапаев объединил под своим командованием оба отряда и 13 февраля приступил к атаке Балакова. Атака велась с двух сторон — с восточной и южной, причем одновременно с отрядами Чапаева выступили и засевшие в городе вооруженные рабочие под командованием Сергея Захарова, Шкарбанова и Зубарева.
В конце февраля 1918 года вспыхнуло новое восстание в селе Липовке. Кулацкие дружины атаковали местный красногвардейский отряд Шевелева и заставили его отступить в Духовницкое. Тогда Николаевский Совет снова поручил В. И. Чапаеву подавить восстание, снабдив его чрезвычайно широкими полномочиями. В приказе, изданном Николаевским Советом, говорилось: «Ввиду возникшего в Липовском районе, Николаевского уезда, явно контрреволюционного восстания, закончившегося убийством некоторых руководителей местных Советов, Совет Народных Комиссаров объявляет, что с 1 марта, впредь до особого распоряжения, Липовский район объявлен на военном положении.» В. И. Чапаев немедленно приступил к выполнению возложенной на него задачи. Он объединил под своим руководством все вооруженные отряды Липовской волости и в течение десяти суток подавил мятеж. В общем, за январь — февраль 1918 года отряд Чапаева исколесил вдоль и поперек всю территорию Николаевского уезда. Как командир Чапаев был очень требователен. Он добивался от подчиненных точного и беспрекословного выполнения боевых приказов. Но в то же время был постоянно полон забот о своих частях, об их снабжении, об их отдыхе.
Всю свою личную жизнь Василий Иванович подчинил интересам революции. Еще ко времени переезда Чапаева в Николаевск его жена оставила детей у деда Ивана Степановича в Балакове и уехала в Сызрань. Тогда Василий Иванович сошелся с крестьянкой села Березова, Николаевского уезда, Пелагеей Капиядиной. Она была женой его близкого друга, убитого на глазах Василия Ивановича в мировую войну. Пелагея Капиядина имела двух детей, Чапаев — трех. Таким образом, семья его выросла до семи человек. Красная армия Николаевского уезда состояла из следующих отрядов: Духовницкий отряд Баулина около 600 штыков, Липовский отряд Шевелева — 500, Горячинский отряд Степанова и Чуркина — 400, Хлебновский отряд Бубенца — 200, Новозахаркинский отряд Кутякова — 200, Сулакский отряд Плясункова и Топоркова — 600, Перекопновский отряд Рязанцева — 300, Студенецкий отряд Потапова — 200, Семеновский отряд Киндюхина — 200, Порубежский кавалерийский отряд Сурова — 200 сабель. Кроме того, в распоряжении каждого местного сельского Совета имелся свой небольшой отряд в 20-40 бойцов. Оружие и патроны частично нашлись на местах у фронтовиков, но большей частью были получены Чапаевым от рабочих иващенковских заводов, а также от рабочих Саратова.
Впоследствии все эти отряды и послужили основным ядром для сформирования 25-й стрелковой Чапаевской дивизии. 21 апреля Николаевские красногвардейские отряды выступили на станцию Алтата — к месту сосредоточения Особой армии. Отряд Демидкина направился по железной дороге до станций Ершово — Алтата. Чапаев двинулся походным маршем по маршруту хутор Бенардак — станция Алтата. По пути на Алтату Чапаев столкнулся у хутора Бенардак, принадлежавшего богатому помещику Мальцеву, с казачьим отрядом. Чапаев немедленно вступил в бой, разбил казаков и изгнал их с территории Николаевского уезда. К концу апреля 1918 года вся саратовская Особая армия в количестве 4 тысяч бойцов при 18 орудиях и 110 пулеметах сосредоточилась на станции Озинки. В свою очередь Уральское правительство подтянуло офицерские части к пограничной станции Семиглавый Map. 1 мая 1918 года красногвардейские отряды перешли в наступление на Семиглавый Map. Учитывая высокую подвижность и маневренность казачьей конницы, угрожавшей в первую очередь флангам и тылу, Особая армия тотчас же по выходе со станции Озинки приняла особый порядок движения.
Для этого отряды Особой армии растянулись цепью вдоль линии железной дороги: на правом фланге шел Новоузенский отряд, на левом — отряд В. И. Чапаева, за ними — остальные. Артиллерия и пулеметы двигались в центре при своих отрядах. Такой порядок позволял быстро, без перегруппировки вступать в бой с казаками; однако из-за него приходилось идти по бездорожью, что очень замедляло движение, особенно с наступлением ночи. В. И. Чапаев быстро оценил все неудобства принятого порядка движения и решил несколько уклониться на юг. Сообщив о своем решении штабу, он двинулся на Семиглавый Map по горной местности, в тыл казакам. Казаки, сосредоточившие свое внимание на движении главных сил, обнаружили Чапаева только в тот момент, когда он уже спускался с гор на Семиглавый Map. Боясь окружения, они торопливо отступили к станции Шипово. Благодаря этому Особой армии удалось 2 мая занять Семиглавый Map без боя. Но в тот же день в 7 часов вечера казаки атаковали Семиглавый Map, красные бойцы отбили атаку. Перед закатом солнца казаки вновь пошли в атаку. Пока было светло, атаки отбивались ружейным и пулеметным огнем. С наступлением темноты казачьей коннице удалось прорвать цепь и окружить Новоузенский отряд.
Тогда Чапаев, который вел бой в пяти километрах от Новоузенского отряда, оставив слабое прикрытие, бросился на выручку. Стремительным ударом он прорвал казачье кольцо и соединился с Новоузенским отрядом. Утром 3 мая Особая армия двинулась дальше. Уже 4 мая Чапаев занял станцию Деркул. Пользуясь тем, что немногочисленная армия не могла оставить крупных сил для охраны захваченных станций, казаки произвели налет на тыл и захватили Семиглавый Map. В результате Особая оказалась отрезанной от Саратова, откуда поступали снабжение и боеприпасы. Казаки усилили нажим. По всей линии железной дороги развернулись жестокие бои. Особенно сильный бой разгорелся с утра 9 мая у станции Шипово. Казаки бросались в атаку через каждые 2-3 часа. Наступила ночь, но бой не утихал. К рассвету следующего дня обнаружилось, что части Особой армии израсходовали ночью все запасы патронов и снарядов. Ввиду этого командующий Загуменный отдал приказ об отходе на станцию Алтата. Если при наступлении на Уральск Чапаев всегда находился в авангарде армии, то теперь на него была возложена задача прикрывать отход всей армии. Обстановка в Поволжье к тому времени сильно осложнилась. Помимо уральского и оренбургского казачества против Советской власти в Поволжье выступили белочехи. Подняв восстание, они захватили Сызрань, Самару и двинулись на Уфу. Выступление белочехов оттянуло к себе силы Красной Армии и усилило активность белоуральской армии.
Тем не менее 24 июня командующий 4-й армией отдал приказ о наступлении. 28 июня армия численностью около 10 000 штыков, 1000 сабель, при 225 пулеметах и 30 орудиях двинулась на Уральск. Как и во время первого похода, казаки упорно обороняли каждую станицу, каждый хутор. С тяжелыми боями красноармейцы заняли Семиглавый Map, Шипово, Деркул, а 5 июля захватили станцию Переметную. 6 июля части Чапаева выступили дальше по направлению к Уральску и к вечеру расположились в 5-10 километрах от него. Всю ночь 4-я армия без отдыха двигалась к станции Переметная. Утром 10 июля войска остановились на привал. Около девяти часов утра части стали готовиться к дальнейшему движению. Но в это время со стороны Уральска показалась бронемашина противника. Батарея немедленно открыла огонь, однако бронемашина ускорила ход и, двигаясь зигзагообразно, стала быстро приближаться. Обозы, обстрелянные бронемашиной, понеслись вперед. Неуязвимая машина внесла замешательство и в ряды бойцов. И вот снаряды, выпущенные одним из лучших чапаевских артиллеристов Рапецким, легли сзади и спереди машины, взяв ее в «вилку». Следующий снаряд попал в заднее колесо, и машина, прикованная к земле, остановилась.
Вслед за бронемашиной на горизонте показались казачьи полки. 12 июля 1918 года войска вышли из окружения противника, сумев нанести ему чувствительные потери. В то время как 4-я армия воевала против белоказаков в уральских степях, белочехи, заняв 8 июня 1918 года Самару, начали продвигаться не только на восток в направлении Оренбурга, Уфы и Челябинска, но и на юг, вниз по Волге, в направлении Саратова и Николаевска. Развертывая боевые действия на огромной территории, руководители белочешских легионов — Гайда и капитан Чечек надеялись, с одной стороны, поднять в Сибири восстание, а с другой — очистить левый берег Волги от частей 4-й Красной армии и захватить Николаевский и Новоузенский уезды, которые являлись базой красногвардейцев Средней и Нижней Волги. 19 августа 1918 года, после ряда мелких стычек и боев, войска обеих борющихся сторон занимали следующее положение. Армия самарской учредилки численностью до 10 тысяч человек располагалась в районе Вольска, Духовницкого и Липовки. Против нее действовала балаковская бригада Шкарбанова, занимавшая линию фронта от села Ливенки до Алексеевки. Группа белочешских легионов капитана Чечека численностью около 3 тысяч человек занимала район Марьевка — Ивантеевка.
1-я Самарская дивизия, в которую с 25 июля вошла Чапаев в это время находился в Николаевске и фактически не командовал бригадой, так как она получала боевые задания непосредственно от штаба дивизии. 20 августа армия самарской учредилки перешла на всем фронте в решительное наступление, отбросив Балаковскую бригаду на левый берег реки Малый Иргиз. В свою очередь белочешская группа войска капитана Чечека в ночь на 20 августа атаковала одновременно 4-й полк Баулина в селе Селезнихе и 3-й полк Михалева в селе Таволжанке. Полки, не выдержав натиска, в беспорядке отступили: 4-й полк — в село Красную Речку (Шалаши), а 3-й полк, почти разбитый, — через Николаевск в район сел Каменки и Толстовки. Отход 3-го полка был настолько стремителен, что из Николаевска не смогли выехать не только советские учреждения, но даже местные советские работники. И в середине дня 20 августа 1918 года легионы белочехов вступили в Николаевск. Командир Самарской дивизии Захаров дал полкам Чапаевской бригады приказ, которым предлагал 1-му Пугачевскому полку сняться с позиции из села Порубежки, а 2-му имени Степана Разина полку — из сел Карловки — Рахмановки и форсированным маршем двигаться через село Давыдовку для атаки белочехов, занявших Николаевск.
Командиры полков приступили к выполнению приказа начальника дивизии. В это время в село Порубежку, где был расположен 1-й Пугачевский полк, прибыл из Николаевска на тройке с группой ординарцев Василий Иванович Чапаев. Чапаев принял доклад командира 1-го Пугачевского полка. Тов. Плясунков доложил Василию Ивановичу, что его полк вторые сутки ведет бой с отрядом белочехов, которые на рассвете захватили переправу через реку Большой Иргиз у села Порубежки и теперь настойчиво стремились занять Порубежку. Если полк согласно новому приказу станет отходить на село Давыдовку для лобовой атаки белочехов, захвативших Николаевск, то противник, заметив отход, будет преследовать полк, и тогда может случиться, что «не мы будем атаковать чехов в Николаевске, а они нас — в Давыдовке с тыла. Приказ начдива Захарова об отходе на Давыдовку безусловно повредит нам». И Плясунков спросил: «Что прикажете делать, Василий Иванович?» Чапаев решительно приказал: «Ошибочного распоряжения начдива не выполнять, приступить к боям за возвращение переправы через Большой Иргиз».
По плану Чапаева полки должны были перейти к энергичным действиям. 1-й Пугачевский получил приказ: от Порубежки не отходить, а контратаковать белочехов и захватить обратно переправу через реку Большой Иргиз. А после выхода в тыл белочехам полка Степана Разина совместно с ним атаковать противника в селе Таволжанке. Между тем полк Степана Разина уже находился на пути в Давыдовку. Гонец, посланный Чапаевым, застал полк на привале в селе Рахмановке. Здесь командир полка Кутяков и получил приказ Чапаева. В приказе говорилось, что белочехи, захватив Николаевск, заняли единственную переправу через реку Иргиз — каменную плотину. Так как брода через реку нет, а правый берег господствует над левым, атаковать белочехов лобовым ударом едва ли представится возможным. Поэтому командиру 2-го Степана Разина полка предлагалось немедленно двинуться через село Гусиху в тыл белочехам, чтобы одновременно с 1-м полком атаковать противника с севера в районе занятого им села Таволжанки и далее наступать на Николаевск.
21 августа Пугачевский полк под руководством Василия Ивановича произвел блестящую демонстрацию, оттянув на себя огонь и внимание противника. Благодаря этому разинцы успешно закончили свой марш-маневр и вышли с севера в тыл села Таволжанки, на расстоянии двух километров от тяжелой батареи противника, ведущей огонь по Пугачевскому полку. Командир 2-го Степана Разина полка решил воспользоваться удобным моментом и приказал командиру батареи Рапецкому открыть беглый огонь по противнику. Батарея разинцев на полном галопе вынеслась вперед, снялась с передков и прямой наводкой первым же залпом осыпала картечью чешские орудия. Тотчас же, не медля ни минуты, кавалерийский эскадрон и три батальона разинцев бросились в атаку. К вечеру, когда багровые лучи заходящего солнца озарили поле боя, покрытое трупами солдат, полки заняли Таволжанку. В этом бою было захвачено 60 пулеметов, 4 тяжелых орудия. Здесь ввиду полнейшей темноты пришлось задержаться. Бойцам было приказано не оставлять строя. Батальоны сошли с дороги и встали.
Бойцы с трудом боролись с дремотой. Кругом — глубокая тишина. В это время неожиданно с тыла вплотную к цепям подъехал Какой-то обоз. Передние подводы были задержаны лишь в пятидесяти метрах от места расположения артиллерии. К ним подошел командир 2-го батальона полка имени Степана Разина — Бубенец. На его вопрос один из едущих на передней повозке объяснил на ломаном русском языке, что он — чехословацкий полковник, направляется с полком в Николаевск. Бубенец встал во фронт, приложил руку к козырьку и сообщил, что немедленно доложит о прибытии «союзников» своему полковнику — командиру добровольческого отряда. Бубенец, бывший гвардейский офицер, с начала Великой Октябрьской революции перешел на сторону Советской власти. Вместе с ним в ряды Красной гвардии добровольно вступили и его два брата. Сообщение Бубенца подняло на ноги весь полк. В первую минуту никто не мог поверить этой встрече.
Но в темноте на дороге, где стояла колонна противника, виднелись огоньки папирос и слышались недоумевающие голоса неприятельских бойцов, пытающихся найти объяснение неожиданной остановке. Сомнений быть не могло. Минут через двадцать вплотную к противнику были подведены два батальона. По сигналу они открыли огонь залпами. Послышались перепуганные голоса белочехов. Все смешалось… К рассвету бой кончился. В утренних сумерках обрисовалось поле боя, тянувшееся вдоль дороги; оно было покрыто трупами белочехов, подводчиков и лошадей. Взятые в этом бою 40 пулеметов вместе с захваченными в дневном бою послужили основным запасом для чапаевских частей до конца гражданской войны. Уничтожение полка противника, захваченного в пути, завершило разгром врага. Белочехи, занимавшие Николаевск, в ту же ночь оставили город и отошли через Селезниху на Богородское. Около восьми часов утра бригада Чапаева заняла с небольшим боем Николаевск, переименованный по предложению Чапаева в Пугачев.
В течение августа и в начале сентября 1918 года общая обстановка на фронте 4-й Красной армии осложнилась. Уральская казачья армия, применяя частично партизанские действия, перешла в наступление по всему фронту. Основные силы белоуральской армии вели решительные атаки через Александров Гай на Новоузенск, вдоль железной дороги на город Саратов, а частью из района Семенихи на станцию Рукополь и Пугачев. Новоузенская дивизия и саратовские, балашовские и пензенские полки с трудом сдерживали напор Уральской казачьей армии, не давая ей возможности подойти к Волге, вплотную к Саратову. 7 сентября левобережная группа войск учредилки в количестве 6 тысяч человек при 33 орудиях расположилась в селах Ливенке и Орловке. Задачей этих войск являлось занятие Балакова, чтобы нанести удар по тылу 4-й Красной армии. Полки 1-й Самарской дивизии к этому времени были разбросаны на 100-километровом фронте.
7 сентября 1918 года Чапаев приказал частям расположиться к 6 часам 8 сентября следующим образом: 1-й Пугачевский, 2-й Степана Разина и 3-й Николаевский полки — в селе Подшибаловке, кавалерийский полк Сурова — в селе Раевке и 4-му Николаевскому полку — оставаться на месте в селе Озинки. Главным своим силам — 1-му, 2-му и 3-му пехотным полкам Чапаев приказал выступить из Подшибаловки 8 сентября в 20 часов для атаки врага, расположенного в Орловке. Началом атаки послужит артиллерийский залп 4-го пехотного полка по Ливенке. 3-й пехотный полк должен был атаковать Орловку с юго-востока, а 1-й Пугачевский и 2-й Степана Разина под личным командованием Чапаева — с северо-востока. Кавалерийскому полку Сурова ставилась задача выступить из Раевки в 18 часов 8 сентября и нанести удар с севера по тылу белых, расположенных в Орловке.
Темной сентябрьской ночью главные силы Чапаева скрытно от врага заняли исходное положение для атаки в пяти километрах от Орловки. Стояла свежая осенняя погода. Части расположились на ночь в ожидании рассвета. Бойцы не курили. Все хранили молчание. Приказания и команда отдавались шепотом, и только пение петухов, изредка доносившееся из села, нарушало мертвую тишину. Легкий утренний морозец пробегал по коже. Но его не замечали. Такой морозец чувствуешь всегда перед боем даже в самый жаркий солнечный день. Но вот начало рассветать. Неожиданно где-то вдалеке послышался артиллерийский залп. Это 4-й пехотный полк открыл огонь по селу Ливенке, в котором расположилось до трех тысяч солдат армии самарской учредилки. Залп служил сигналом для главных сил Чапаева начать наступление на Орловку. Командиры полков и батальонов проскакали по своим цепям. Послышались тихие команды ротных командиров: «Встать! Равняйсь по передним! Вперед, на огни Орловки!»
Прошло еще полчаса. Двенадцать дивизионных орудий дали артиллерийский залп по Орловке. Через несколько минут над цепями пролетели ответные снаряды. 4-й пехотный полк бросился в атаку на Ливенку. Но тут совершилась измена сорока кулаков — бойцов 4-го пехотного полка, мобилизованных в селе Брыковке. Когда цепи полка стремительно бросились на противника, кулаки открыли предательскую стрельбу по своим командирам. Красные бойцы, увидев, что их командиры в большинстве своем перебиты и ранены, пришли в замешательство и стали в беспорядке отходить на Озинки. Василий Иванович лично вел в атаку то пехоту, то конницу. Под ним убили коня. Белогвардейцы не выдержали и начали отходить на Ливенку. Чапаев ворвался в село Ливенку, что называется, на плечах бегущего противника, войдя тем самым в тыл ливенской группе противника.
Василий Иванович, несмотря на усталость бойцов, двинул все четыре полка на Липовку, в которой белогвардейцы начали было приводить свои части в порядок и укрепляться на южной окраине села. Чапаевцы, невзирая на огонь врага, штыками взяли Липовку. 9 сентября 1918 года в 20 часов 30 минут Василий Иванович доносил с поля боя командующему 4-й армии об этом сражении: «Доношу, что бой под Орловкой и Ливенкой закончился полным разгромом врага. Участвовало четыре стрелковых полка и один кавалерийский полк Сурова. Противник потерял убитыми до тысячи человек, 250 подвод со снарядами, 10 пулеметов и много тысяч винтовок. В этом бою смертельно ранен вновь назначенный командир 2-го полка Курсаков. Убиты помощник командира 3-го полка Чуркин и командир батальона этого же полка. После боя под селами Орловкой и Ливенкой противник занял село Липовку, откуда был выбит и бежал в село Брыковку. Чапаев».
Василий Иванович руководил 1-й Самарской дивизией временно, до 18 сентября 1918 года, после чего опять стал командовать своей бригадой. 19 сентября в Пугачев приехал народный комиссар по военным и морским делам Троцкий в сопровождении двух бронепоездов и бронеотряда. Троцкий приехал не для приветствия войск, а для расправы и наведения, как любил он выражаться, «порядка». 20 сентября Троцкий вызвал к себе в поезд для доклада Чапаева и всех командиров. Окружавшие Троцкого бывшие офицеры царского генерального штаба с усмешкой поглядывали на Чапаева и его сподвижников. Троцкий и его генералитет искали повода для снятия с постов командиров, вышедших из народа. Разговор длился около четырех часов, но ни к чему не привел. Генералитет Троцкого остался при своем мнении. Он считал необходимым снять с должностей как самого Чапаева, так и его командиров, а на их места поставить мобилизованных офицеров и генералов. В результате Чапаев был назначен командиром слабой бригады, носившей название 2-я Николаевская дивизия.
Дивизия состояла всего из двух не вполне боеспособных полков (Балашовского и Пензенского). На следующий день был назначен парад гарнизона, в котором приняли участие выздоравливающие бойцы дивизии, а также снятые с фронта полки: 2-й Степана Разина и кавалерийский Сурова. Парад состоялся на соборной площади в точно указанное время — в 12 часов дня. Войсками парада командовал Чапаев. За полчаса до приезда на парад Троцкого два бронепоезда, стоявшие на станции города, повернули дула орудий на площадь. К этому же времени на площадь прибыл отряд бронемашин, окруживших со всех сторон бойцов дивизии. Отряд личного конвоя Троцкого, вооруженный с ног до головы, встал против полка Степана Разина. Бойцы Чапаевской дивизии и сам Василий Иванович прекрасно поняли, против кого принимаются эти предохранительные меры. Из этого эпизода видно, что Троцкий не только не ценил Чапаева как полководца, но силой своего положения всячески мешал его росту и продвижению.
По окончании парада части простились с любимым командиром и ушли на фронт. Сам Чапаев уехал принимать Балашовский и Пензенский полки, взяв с собой часть командиров. По прибытии в Николаевскую дивизию, расположенную восточнее Пугачева, Василий Иванович развит кипучую деятельность. Он проверил состояние полков. их вооружение, провел совещание с начальствующим составом На общих полковых собраниях Чапаев указывал бойцам и командирам на имеющиеся в полках недостатки. Большое внимание он уделял укреплению войсковой дисциплины, повышению боевой подготовки и подбору проверенного командного состава. Из-за отсутствия конницы Чапаев создал из своего личного конвоя кавалерийский полк. В результате к 25 сентября 1918 года, началу наступления 4-й армии на Самару, боеспособность дивизии поднялась настолько, что она смогла провести очень ответственную операцию.
При наступлении на Самару перед дивизией Чапаева была поставлена весьма ответственная задача: прикрытие тыла и правого фланга всей 4-й армии от уральских казаков, причем Чапаеву было приказано не просто обороняться со своими двумя полками, а наступать на Уральск. Василий Иванович двинулся на восток через селения Вязовку, Карловку, Солянку на Уральск. Главные силы 4-й армии, двигавшиеся на Самару, были оставлены в полном покое. В течение всей этой операции казаки ни разу не атаковали не только фланга, но и тыла 4-й армии, что позволило частям Красной Армии 7 октября 1918 года занять Самару. Однако дивизии Чапаева пришлось вести тяжелый, неравный бой. В ночь с 12 на 13 октября 1918 года в районе деревни Таловой ее окружили главные силы Уральской казачьей армии под командованием генерала Мартынова. В состав группы войск Мартынова входило 3600 штыков, 1200 сабель при 77 пулеметах и 14 орудиях.
С утра 13 октября казаки под прикрытием сильного артиллерийского и пулеметного огня повели наступление с двух сторон четырьмя конными полками. Гарибальдийский кавалерийский полк занимал возвышенность у хутора Каневского, прикрывая левый фланг Пензенского полка. Бой длился в течение всего дня. С наступлением темноты стрельба по всему фронту затихла. За ночь генерал Мартынов подтянул свою пехоту и утром возобновил наступление более значительными силами. До 12 часов дня успех был на стороне Чапаева; его части отбивали все атаки белых. К вечеру к белым подошли еще 4 полка. С прибытием подкрепления огонь противника усилился. Белые наступали все настойчивее и настойчивее. Вечером они повели атаку на Балашовский полк. На участке Балашовского полка несколько раз поднималась паника. К 22 часам казаки заняли ближайший хутор и оттуда начали простреливать весь тыл Балашовского полка. Полк откатился на новую позицию.
Стрельба продолжалась всю ночь. С рассветом казаки повели новое наступление. Особенно сильно нажимали они на Пензенский полк, окопы которого пять раз переходили из рук в руки. К наступлению ночи Пензенский полк сумел окончательно закрепить за собою окопы. 15 октября чапаевские части израсходовали почти все патроны и снаряды. Настроение бойцов понизилось. Сам Чапаев разъезжал по цепям с угрюмым, сосредоточенным лицом. Полевая радиостанция, упорно старавшаяся связаться со штабом армии или соседней 22-й дивизией, чтобы попросить помощи, никакого ответа не получила. 16 октября был особенно тяжелый день. Дивизия понесла большие потери. Голодные, измученные бойцы почти валились с ног. В довершение всего противник в ночь на 17 октября открыл сильный артиллерийский огонь по деревне Таловой, где находились батареи и обозы. Огонь белых заставил обозы переезжать с места на место.
От зажигательных снарядов загорелись скирды с хлебом. Пожар быстро разрастался, перебрасываясь на соседние дома. По приказанию Чапаева все мужское население приступило к тушению огня. Несмотря на обстрел, пожар удалось прекратить. Наступил рассвет. Над деревней висела удушливая гарь. Улицы и дворы были завалены трупами обозников, искалеченных лошадей и поломанными повозками. На окраинах велась редкая ружейная перестрелка. Василий Иванович Чапаев, упрямо отсиживавшийся в полном окружении, принял наконец решение об отходе на Пугачев. Он созвал командиров на совещание и здесь сообщил о своем решении. По приказу Чапаева основная задача по прорыву была возложена на кавалерийский полк. В 3 часа 18 октября кавалерийский полк приступил к выполнению своей задачи. Лихим налетом он ворвался в хутор Каневский, занятый противником. Здесь началась рубка. На поддержку конницы выступил Пензенский полк.
За Пензенским полком выступил Балашовский. Благодаря умелому руководству боем дивизии удалось, хотя и с большими потерями, прорваться к Пугачеву. В ноябре 1918 года штаб 4-й армии направил Чапаева в Академию Генерального штаба в Москву. Для Чапаева такая учеба была почти бесцельным времяпрепровождением, и поэтому он начал настойчиво добиваться откомандирования на фронт. В январе он обратился к члену Реввоенсовета 4-й армии — Линдову с письмом, в котором просил помочь ему вернуться на фронт. На это письмо Линдов сообщил, что вопрос об откомандировании Чапаева может решить только Реввоенсовет Республики. Наконец после трехмесячного пребывания в стенах Академии Генерального штаба в начале февраля 1919 года Чапаеву удалось получить разрешение отбыть на Восточный фронт, опять в 4-ю армию, которой в это время командовал Михаил Васильевич Фрунзе. В середине февраля 1919 года Чапаев прибыл в Самару, в штаб 4-й армии.
Фрунзе, уделявший большое внимание сколачиванию боеспособных частей и подбору талантливых, опытных командиров, назначил Чапаева командиром Александрово-Гайской бригады, а комиссаром к нему — Фурманова. Александрово-Гайская бригада, сформированная из трудящихся Заволжья, стояла в районе Александров Гай. До назначения Василия Ивановича ею командовал старый полковник. Михаил Васильевич Фрунзе поставил перед Чапаевым задачу овладеть районом станицы Сломихинекой, после чего продолжать наступление на Лбищенск, с тем чтобы угрожать с тыла главным силам противника. Получив эту задачу, Чапаев решил заехать в Уральск, чтобы лично договориться о ее выполнении. Приезд Чапаева явился полной неожиданностью для его боевых товарищей. Уже через несколько часов собрались все бывшие соратники Чапаева. Некоторые прибыли прямо с поля боя, чтобы повидать своего любимого командира.
Василий Иванович с увлечением рассказывал о Ленине, которого он видел на митинге. Много рассказывал и об учебе в Академии. Особенно дружный смех вызвал рассказ Чапаева об экзамене по военной географии. Профессор-генерал в старом генеральском мундире, только без погон и крестов, хотя на мундире и были еще видны следы от них, задал Чапаеву вопрос: «Скажите, слушатель, какое стратегическое значение имеет река Неман?» — «А вы, профессор, скажите мне, какое оперативное значение имеет река Солянка?» — спросил его Чапаев. Профессор усмехнулся: «Такой реки нет. Я преподавал географию еще в старой николаевской академии и вашей Солянки нигде не встречал». И он опять повторил свой вопрос. Тогда Василий Иванович ответил, что реку Неман он знает, так как на ней был ранен и несколько раз контужен в мировую войну, а на реке Солянке, которая протекает на границе земли Уральского казачьего войска, он весь 1918 год вел бои с казаками, и она имеет громадное оперативное значение в борьбе с уральским казачеством.
27 февраля Чапаев выехал из Уральска в Александров Гай через Новоузенск. По прибытии к месту расположения бригады Василий Иванович немедленно посетил все полки и батальоны, ознакомился с командным составом, провел ряд совещаний. Бойцы бригады хорошо знали Чапаева. Многие из них принимали участие в походах на Уральск. Большую помощь в подготовке бригады оказал Чапаеву комиссар Дмитрий Фурманов. До приезда в армию Фурманов работал среди иваново-вознесенских ткачей. Партийная работа в Чапаевской дивизии в 1919 году несколько отличалась от партийной работы в 1918 году. Раньше специально партийные собрания созывались редко, если не сказать больше. Работа проводилась главным образом через основной костяк партийцев (3-5 коммунистов в роте) по персональным заданиям. Фурманов взял на учет коммунистов, проверил их партийные документы и оформил организацию.
15 марта 1919 года бригада перешла в наступление и 16 марта заняла станицу Сломихинскую, где был расположен штаб полковника Бородина, отбросив его части на Чижинские озера. Колчак двигался широким фронтом на Пермь, Казань и Самару. На колчаковский фронт спешно перебрасывались рабочие полки. День и ночь подходили эшелоны красноармейцев со снаряжением и патронами. Основные силы собирались в Бузулукском районе. Здесь сосредоточивалась 25-я дивизия, имевшая задачу нанести лобовой удар по Колчаку и совместно с другими дивизиями отбросить его за Урал. Когда М. В. Фрунзе принял командование 4-й армией, 25-й Самарской дивизии уже не существовало. Ее почему-то расформировали 24 января 1919 года. После взятия Уральска четыре полка этой дивизии под командованием комбрига Михалева направили под Оренбург в 1-ю армию, а пять полков под командованием комбрига Кутякова оставили в 4-й армии. Штаб 25-й дивизии был расформирован.
М. В. Фрунзе решил воссоздать славную 25-ю дивизию. В состав дивизии вошли: бригада Кутякова (73-я), Александрово-Гайская бригада Потапова (75-я) и 74-я бригада. Последняя была сформирована М. В. Фрунзе в районе Самары из 220-го стрелкового полка иваново-вознесенских рабочих, 221-го стрелкового полка сызранских рабочих и 222-го стрелкового полка московских рабочих. Во главе дивизии Фрунзе поставил Василия Ивановича Чапаева. В начале апреля 1919 года М. В. Фрунзе приказал 25-й дивизии сняться с Уральского казачьего фронта и на подводах переброситься в район Бузулука — станция Кинель для разгрома наступающих войск Колчака, в частности западной армии генерала Ханжина. Первой вступила в бой 73-я бригада Кутякова. 28 апреля 1919 года части этой бригады повели наступление против 11-й дивизии белых, укрепившихся на реке Боровке, к северу от Бузулука.
Наступление началось с рассветом. 73-я бригада целиком уничтожила 11-ю дивизию белых. В этом бою были взяты тысяча пленных, батарея и 50 пулеметов. 29 апреля 73-я бригада продолжала свое движение. 30 апреля части 25-й дивизии вступили в бой с 12-й колчаковской дивизией на реке Кинель. Таким образом, за три дня боя были уничтожены две дивизии Колчака, составлявшие 6-й корпус. В результате этих боев чапаевцы прорвали фронт Колчака на 80 километров. М. В. Фрунзе направил в прорыв основные силы своей ударной группы. Все три бригады Чапаева ввязались в упорные бои в районе Бугуруслана с 1-м Уфимским корпусом князя Голицына, которые продолжались с 1 по 5 мая. 25-я Чапаевская дивизия уничтожила и этот корпус. Командующий ударной армией Колчака генерал Ханжин подтянул в район Татарского Кандыза и Домосейкина гвардию Колчака — Ижевскую бригаду и 2-й корпус генерала Войцеховского.
8 мая 1919 года произошло встречное сражение. 25-я дивизия не только отразила контрнаступление 2-го корпуса генерала Войцеховского, но целиком уничтожила Ижевскую бригаду под Татарским Кандызом, взяла более тысячи белых в плен и захватила 4 орудия. В тот же день Фрунзе и Куйбышев прибыли на поле сражения и отдали приказ, в котором благодарили 25-ю Чапаевскую дивизию, а командиры полков и батальонов 73-й бригады были награждены орденами Красного Знамени. 11 -15 мая полки Чапаевской дивизии вышли на реку Ик. Здесь на участке селений Шалты — Апсалямово они разбили части 2-го корпуса генерала Войцеховского, взяли много пленных, 3 орудия и десятки пулеметов. Тогда генерал Ханжин ввел в бой свой последний стратегический резерв — ударный корпус генерала Каппеля. Бой произошел в районе города Белебея. Каппелевцы были смяты и отброшены за реку Белую. 17 мая чапаевцы заняли Белебей.
30 мая 73-я бригада взяла узловую станцию Чишмы. Остатки ударной армии генерала Ханжина отошли за реку Белую, в район Уфы. 6 июня М. В. Фрунзе приехал в штаб 25-й дивизии. Фрунзе ознакомил присутствующих с общей обстановкой и поставил перед 25-й дивизией задачу взять Уфу, выделив для этого ударную группу под командованием Кутякова. В состав ударной группы вошли 220-й Иваново-Вознесенский полк, 25-й кавалерийский полк, 9 бронемашин и отряд боевых самолетов. По предложению Кутякова было решено форсировать реку Белую, преграждавшую путь на Уфу, у села Красный Яр. Для форсирования реки имелось два парохода, захваченные у белых. Тотчас же после совещания М. В. Фрунзе выехал вместе с Чапаевым, Фурмановым, Кутяковым и другими командирами к Красному Яру. В тот же день вечером к Красному Яру подтянулись 74-я бригада Зубарева и дивизионная артиллерия, занявшие позиции еще до наступления темноты.
Начальником артиллерии был назначен лучший чапаевский артиллерист, командир 1-го дивизиона — Рапецкий. В ночь на 7 июня 25-я дивизия приступила к форсированию реки Белой. 220-й Иваново-Вознесенский полк на двух пароходах переправился на противоположный берег без единого выстрела. Следом за ним начали переправу 217-й и Пугачевский полки. В 3 часа утра после артиллерийского огня, открытого по проволочным заграждениям и окопам противника, оба полка двинулись в атаку. Товарищи Фрунзе и Кутяков выехали к сражающимся частям. Чапаев остался на месте для руководства переправой. Чапаевцы медленно продвигались вперед. Но в 3 часа дня противник крупными силами перешел в контратаку. Иваново-Вознесенский полк стал отходить. Навстречу бегущим бросился комиссар 73-й бригады Горбачев. В 4 часа дня красные части перешли в наступление по всему фронту.
Только тогда Фрунзе вернулся на берег, где колчаковцы прилагали все усилия, чтобы сорвать переправу красных частей. Над Красным Яром кружились самолеты противника. Они усиленно обстреливали переправы пулеметным огнем. При приближении М. В. Фрунзе к берегу колчаковские летчики сбросили бомбы. Одна из них разорвалась под ногами лошади, на которой ехал Фрунзе. Лошадь была разорвана на куски, а командующего армией отбросило далеко в сторону. Михаил Васильевич был тяжело контужен. Он потерял сознание. В этот же день на переправе был ранен в голову В. И. Чапаев и начальник политуправления фронта Тронин. Бой за рекой Белой постепенно затихал. Поздним вечером смолкли последние выстрелы. 14 июня 1919 года Реввоенсовет Республики опубликовал приказ, в котором говорилось:
«Награждается орденом Красного Знамени начальник 25-й стрелковой дивизии товарищ Василий Иванович Чапаев за нижеследующие отличия. Сорганизовав по революционному почину отряд, в течение мая, июня, августа и сентября 1918 года упорно оборонял Саратовско-Николаевский район сначала от нападения уральских казаков, а потом чехословаков. 6 и 7 октября 1918 года, руководя отрядом (Николаевской дивизии) на подступах к Самаре, занятой чехословаками, одним из первых переправился через реку Самару. Всегда предводительствуя своими частями, он храбро и самоотверженно сражался в передовых цепях, неоднократно был ранен и контужен, но всегда оставался в строю. Благодаря его умелым маневрам, Александрово-Гайской бригадой были разбиты казачьи банды генерала Толстова, что дало нам возможность овладеть Уральской областью.»
Назначенный начальником 25-й стрелковой дивизии, он с дивизией был выдвинут в центр наступающих сил противника под Бугуруслан; остановил наступление противника и в течение полутора месяцев овладел городами Бугуруслан, Белебей и Уфа. В боях под Уфой (8 июня) при форсировании реки Белой лично руководил операцией и был ранен в голову, но, несмотря на это, не оставил строя и провел операцию, закончившуюся взятием города Уфы. В марте 1919 года, после взятия Чапаевской дивизией Уральска, Лбищенска и станицы Сломихинской, белоуральской армии был нанесен смертельный удар. Власть в Уральской области принадлежала казачьему войсковому съезду, председателем которого был эсер Кирпичников. Казачьему войсковому съезду противостояла казачье-помещичья группа, руководимая гурьевским генералом Толстовым. Опираясь на англичан, которые хозяйничали на нефтяных промыслах Эмбы, Толстов объявил себя наказным атаманом уральского казачества.
Он разогнал войсковой съезд и расстрелял Кирпичникова и вместе с ним еще несколько эсеров. 20 марта 1919 года, после того как Фрунзе снял с Уральского фронта Александрово-Гайскую бригаду Чапаева и 73-ю бригаду Кутякова и перебросил их на Восточный фронт, против Толстова осталась 22-я стрелковая Краснодарская дивизия. На первый взгляд может показаться, что перевес был на стороне красных. Однако наступившая весенняя распутица, сильно затруднявшая работу гужевого транспорта, и наличие в тылу огромного количества пленных казаков и офицеров, отпущенных по своим станицам и хуторам, делали этот перевес сомнительным. Захватив власть, Толстов начал готовиться к наступлению на Лбищенск и Уральск. Между тем начдив Сапожков (эсер), относясь враждебно к мероприятиям Советской власти, направленным против кулачества, проявлял необычайную нерешительность.
Вместо того чтобы энергично продвигаться на юг, к Каспийскому морю, Сапожков заставил всю дивизию стоять на месте. Чтобы усыпить бдительность органов Советской власти, 28 марта 1919 года он направил два полка 66-й бригады Заглядова в наступление на станицу Мергеневскую. При подходе к станице эти полки были встречены огнем юнкеров, а также семеновской и брыковской кулацких дружин, и после длительной перестрелки начали отходить, потеряв несколько сот бойцов и два орудия. В результате казаки захватили форпост Горячинский и подошли вплотную к Лбищенску. К началу апреля Толстову удалось сформировать две новые кавалерийские дивизии — 1-ю в районе Калмыковской и 2-ю — в районе Сахарной и Мергеневской. 14 апреля Толстов подтянул 1-ю кавалерийскую дивизию в район Мергеневской, где уже находилась 2-я кавалерийская дивизия, а в районе форпоста Горячинский сосредоточил всю пехоту: юнкерскую школу, семеновскую и брыковскую кулацкие дружины, а также Уральский и Гурьевский пехотные полки.
В ночь на 15 апреля 1919 года Толстов бросил все эти силы для занятия Лбищенска. 1-я кавалерийская дивизия должна была атаковать главными силами Лбищенск с севера, выделив небольшие отряды для налета на форпосты Кожехаровский и Богатинский. 2-й кавалерийской дивизии было приказано атаковать Лбищенск с запада. Пехота должна была нанести удар из форпоста Горячинского по южной окраине Лбищенска. Казаки подошли к указанным пунктам незамеченными и внезапно открыли огонь по красным цепям. Одновременно укрывавшиеся внутри города кулаки повели огонь из окон и с крыш сараев по штабам полков, батальонов и по огневым позициям батарей 64-й бригады. После упорного восьмичасового боя, уничтожив почти всю 64-ю бригаду, казаки захватили Лбищенск. 24 апреля 1919 года, после ряда упорных боев, главные силы 22-й дивизии Сапожкова в количестве 5048 бойцов, 443 сабель, 31 пулемета и 21 орудия; с 11 тысячами снарядов вошли в Уральск, взорвав мост через реку Деркул.
С этого времени 22-я дивизия осаждается в Уральске толстовской казачьей армией. Удача белых вызвала подъем среди уральского и оренбургского кулачества. Из восставших казаков стихийно формируются 4 новые дивизии: 3-я кавалерийская дивизия — из рубеженцев и кирсановцев, 4-я кавалерийская дивизия — из илецких повстанцев и 5-я кавалерийская дивизия — из иртецких и бурлинских белоказаков. В районе станицы Сломихинской полковник Бородин сформировал 6-ю кавалерийскую дивизию. Таким образом, Толстов за 15 суток создал, по существу, целую конную армию. Май 1919 года проходит в серьезных боях. Красные части 4-й армии несут большие потери. Осажденный уральский гарнизон Сапожкова терпит огромную нужду в продовольствии и припасах. В июне 1919 года командующий 4-й армией — Авксентьевский предпринимает ряд попыток освободить Уральск, не увенчавшихся успехом. 16 июня 1919 года В. И. Ленин, внимательно следивший за событиями на фронте, направил на имя М. В. Фрунзе телеграмму: «Прошу передать уральским товарищам мой горячий привет героям пятидесятидневной обороны осажденного Уральска, просьбу не падать духом, продержаться еще немного недель. Геройское дело защиты Уральска увенчается успехом».
Учитывая серьезность положения на Уральском фронте, командующий вновь образованного Туркестанского фронта М. В. Фрунзе направляет 25-ю дивизию, снятую с Восточного фронта, в район Бузулука для освобождения Уральска. 25 июня в районе Уфы две бригады 25-й дивизии — 73 и 74-я — погрузились в эшелоны, 75-я бригада осталась для захвата переправы через реку Уфимку. Кавалерия дивизии двинулась на город Бузулук походным порядком. 30 июня части 73-й бригады выгрузились из эшелонов на станции Богатое, в районе Бузулука. М. В. Фрунзе поставил перед дивизией задачу — не позже 12 июля 1919 года освободить Уральск. Для этого он подчинил дополнительно командиру 25-й дивизии Особую коммунистическую бригаду, находившуюся под начальством — Плясункова и стоявшую в районе Большой Глушицы. Перед участком 25-й дивизии находился 2-й уральский конный корпус генерала Савельева, главные силы которого группировались в районе Умет-Грязной. Кутяков отдал приказ, чтобы к 8 июля бригада Плясункова вышла в район сел Игумнов и Графкин, а 73-я бригада — в район Умет-Грязной. 74-я бригада должна была к этому же времени на подводах сосредоточиться в районе Соболевской, а 75-я бригада после высадки частей следовать по маршруту 74-й бригады.
7 июля в районе Большой Черниговки у хуторов Мордовские и Пьянов 2-й уральский конный корпус противника атаковал авангардный 218-й полк Степана Разина. Разинцы, не выдержав атаки, начали отходить, но подоспевшие части 73-й бригады, а также бригады Плясункова восстановили положение. Все же 3-й батальон Разинского полка был уничтожен неприятелем. Другие две бригады, строго придерживаясь намеченного маршрута, 8 июля заняли Игумнов и Умет-Грязной, а 74-я бригада — Соболевскую. 2-й уральский конный корпус белых, проиграв бой у Большой Черниговки, начал спешно отходить к югу, а чтобы замедлить продвижение Чапаевской дивизии, противник поджег ковыльные степи. Ветер дул с севера. Чапаевские части двигались вслед за огнем по голой степи, среди дыма и гари, нависших густыми черными клубами над хуторами и станицами. 10 июля бригада Плясункова вышла в район станции Переметная, а 73-я бригада — в район Деркульский и Женский скит. 11 июля в 7 часов утра 73-й 74-й кавалерийские дивизионы соединились у хутора Новенького с 1-м батальоном 194-го стрелкового полка осажденного гарнизона Уральска. В тот же день Василий Иванович Чапаев с Фурмановым прибыли на автомобиле из Самары в Уральск.
Потерпев поражение под Уральском, казачья армия Толстова отступила на юг. 1-й Илецкий конный корпус генерала Акутина (4-я и 5-я кавалерийские дивизии) отошел на восток, за реку Урал, с задачей защищать направление на Джамбейтинскую ставку. Уральский корпус генерала Савельева в составе трех кавалерийских дивизий, трех пехотных полков, а также семеновской и брыковской кулацких дружин и юнкерской школы занял хутор Усиху и форпост Чаганский. 6-я кавалерийская дивизия полковника Бородина, оставив Александров Гай, отошла в район станицы Сломихинской. Штаб генерала Толстова расположился в самом Лбищенске. Части 4-й армии к этому времени группировались так: 50-я стрелковая дивизия (3-я бригада) занимала район Александров Гай, станции Озинки и Семиглавый Map. 25-я Чапаевская дивизия: 73-я бригада была расположена в районе Круглоозерного, 75-я бригада — в Уральске. Бригада Плясункова была двинута через Уральск на подкрепление 49-й дивизии и заняла район Илецкого городка. В свою очередь 22-я Краснодарская дивизия была отправлена на деникинский фронт. После ее ухода штаб 25-й Чапаевской дивизии расположился в Уральске.
25-я Чапаевская дивизия по приказанию командующего 4-й армией — Авксентьевского должна была продолжать преследование противника, с тем чтобы занять Лбищенск и Джамбейтинскую ставку. В это время тылы 25-й Чапаевской дивизии находились еще в пути из Уфы в район Бузулука. Отсутствие обоза весьма затрудняло доставку в полки продовольствия и огнеприпасов. Несмотря на это, части дивизии еще задолго до подхода тылов приступили к выполнению возложенной на них задачи. 73-я бригада выступила на хутор Усиху, 74-я бригада — на форпост Чаганский, а 75-я бригада начала постройку моста через реку Урал в Уральске. С 15 по 25 июля в районе Усихи между чапаевскими частями и белоуральской армией идут жестокие бои. В первых числах августа командующий 4-й армией — Авксентьевский был отстранен от должности, на его место вступил — Лазаревич. Рос ореол славы вокруг имени Чапаева, которому, по существу, подчинялись все главные силы 4-й армии: 25-я дивизия, 1-я бригада 50-й дивизии и 2-я бригада 74-й стрелковой дивизии. К этому времени у Чапаева созрело твердое решение перейти в наступление на всем фронте, чтобы занять Лбищенск и Джамбейтинскую ставку.
Через 15 суток, преодолев все препятствия на своем пути, чапаевцы заняли не только Лбищенск, но и станицу Сахарную, пройдя путь свыше 200 километров. Район к северу от Калмыковской через 2-3 дня после отхода армии к поселку Каленому обратился буквально в голую степь, даже ветви на деревьях были съедены. Армия была лишена местных фуражных средств, а доставка сена с бухарской стороны, за отсутствием мостов через реку Урал и вследствие недостатка лодок, была крайне затруднительна. Вместо заболевшего генерала Савельева в командование Уральским корпусом вступил генерал Титруев, который предполагал встретить наступление чапаевских частей на поселок Каленый массовой конной атакой. Для этого со всей конной армией проводились учебные занятия. К этому времени из района Сломихинской к поселку Каленому была поднята 6-я кавалерийская дивизия полковника Бородина, а для наблюдения за красными, занимавшими Сломихинскую, оставлен был 1-й партизанский Чижинский кавалерийский полк. Со способом действий, предлагаемым генералом Титруевым, не были согласны начальники других частей.
Для совершения рейда-налета 2 сентября 1919 года из Каленого выступили 6-я кавалерийская дивизия полковника Бородина и 2-я кавалерийская дивизия Сладкова. Части эти двигались через станицу Кизил-Кубанская и далее по долине Кушум, чтобы атаковать красные части, занимавшие Лбищенск. Так Уральская армия подготовляла налет на Лбищенск, где были расположены база и штаб Чапаева. Необходимо указать, что по мере движения в глубь уральских степей положение 25-й дивизии с каждым днём ухудшалось. Это объясняется тем, что войска Чапаева были отрезаны более чем на 200 километров от своей базы — Уральска. Трудность подвоза вызывала постоянные перебои в снабжении частей огнеприпасами и продовольствием. Бригады иногда по нескольку суток не видели хлеба. Между тем армия генерала Толстова при отходе на юг, к берегам Каспийского моря, сумела получить от англичан не только обмундирование, снаряжение и огнеприпасы, но даже артиллерию, самолеты и бронеавтомобили. Белая Уральская армия имела и другие преимущества. Прежде всего это характер местности. Необъятные степные равнины позволяли конным казачьим массам успешно маневрировать.
Вследствие прерывистости фронта красных белоказаки имели возможность совершать внезапные рейды-набеги на тылы Чапаева. Чапаев почти не мог противодействовать этому, так как безводные степи непреодолимы для пехоты. В частности, линия фронта, занимаемая группой Аксенова, отстала на 100 километров от общей линии фронта. Это ставило все пути, связывающие базу и штаб Чапаева, расположенные в Лбищенске, под удары казаков с бухарской стороны. И действительно, когда 5 сентября 1919 года группа войск Аксенова не смогла занять Джамбейтинскую ставку, В. И. Чапаев был вынужден бросить из станицы Мергеневской на бухарскую сторону свой последний резерв — группу Бубенца в составе двух стрелковых полков и двух кавалерийских дивизионов. Чапаев остался без резервов, а командующий войсковым соединением без резервов не может уже влиять на исход сражения. Когда резервная группа Бубенца переправилась на левый берег реки Урала и двинулась на Джамбейтинскую ставку, стратегическое положение войск Чапаева еще более ухудшилось. Тут против главных сил армии генерала Толстова в районе станицы Сахарной и Каршинского осталась лишь одна группа Кутякова в составе восьми стрелковых полков, двух кавалерийских дивизионов и дивизионной артиллерии.
Эта группа занимала пространство до 15 километров в глубину и до 10 километров по фронту. Кавалерийские дивизионы вели разведку к западу от станицы Сахарной на протяжении 40 километров. Войска Чапаева во время движения на юг понесли немалые потери (особенно при взятии станицы Мергеневской и Сахарной). В этих боях шесть стрелковых полков выстраивались цепями в затылок друг другу. Боевой порядок справа прикрывался частями 1-й бригады 50-й стрелковой дивизии, а слева — рекой Уралом. Волнообразные красные цепи шести чапаевских полков штыковым ударом заняли эти пункты, но потеряли убитыми и ранеными до 3 тысяч бойцов. Сильно поредевшая группа Кутякова нуждалась в пополнении, а главное — она не имела патронов и хлеба. Поэтому Чапаев вынужден был отказаться от наступления на Каленый и от атак главных сил противника и приказал группе Кутякова закрепиться на месте, оборонять район станицы Сахарной и Каршинского. Наступил сентябрь 1919 года. Стояла особенно жаркая погода. По широкой степной долине в обросших вековым камышом и мелким кустарником берегах катил свои волны Урал.
Части 25-й дивизии десятый день стоят на месте, на отдыхе. 4 сентября В. И. Чапаев с военкомом Батуриным посетил в станице Сахарной 1-ю бригаду 50-й стрелковой дивизии, которая уже трое суток не получала хлеба. Бойцы были созваны на митинг, им объяснили причину задержки. Для оказания помощи особенно ослабевшим от недоедания товарищам решено было выделить от каждого бойца остальных двух бригад по полфунта хлеба. После этого В. И. Чапаев с Батуриным, несмотря на предложение остаться на ночлег в форпосте Каршинском, отправились на автомобиле в Лбищенск. В то время как Чапаев находился в 1-й бригаде, 2-й конный корпус казаков в составе двух кавалерийских дивизий под командованием генерала Сладкова и полковника Бородина беспрепятственно двигался по Кушумской долине. Достигнув района урочища Кузда-Гора, в 25 километрах к западу от Лбищенска, белоказаки укрылись в густых камышах, покрывавших долину. Здесь они стали ожидать наступления темноты, чтобы под покровом ночи захватить Лбищенск и разгромить штаб Чапаева, охраняемый лишь одной дивизионной школой Чекова силою в 600 штыков.
О движении 2-го корпуса генерала Сладкова на Лбищенск Чапаев не знал. С самолетов 25-й дивизии, несших разведывательную службу, ничего не было обнаружено. Но 4 сентября около 23 часов в штаб дивизии прискакали обозники, посланные в степь за сеном, и сообщили, что в 20 километрах от Лбищенска на них напали казаки и отбили около 20 повозок. Как раз в это время из станицы Сахарной вернулись Чапаев и Батурин. Они были тотчас же оповещены о случившемся. Однако Василий Иванович не придал особого значения этому сообщению, так как подобные случаи происходили в этом районе довольно часто. Он потребовал, чтобы ему доложили о результатах разведывательных полетов, совершаемых самолетами в направлении станицы Сломихинской и Кизил-Кубанской. Начальник штаба — Новиков сообщил, что в течение последних шести суток авиаотряд в этом направлении конницы казаков не замечал. Между тем летный отряд, обслуживавший войска Чапаева, своими действиями вызывал обоснованные подозрения. Совершая в течение шести суток утренние и вечерние полеты над открытой местностью, летчики непременно должны были заметить врага.
Если 2-й кавалерийский корпус казаков трудно было обнаружить на марше, так как он передвигался исключительно ночью, то днем он стоял всего в 25 километрах от аэродрома, в камышах, в которых не могли укрыться все 5 тысяч сабель. Предательская роль личного состава этого авиаотряда выяснилась тогда, когда в момент захвата Лбищенска 2-м корпусом казаков 5 сентября в 10 часов все четыре самолета перелетели к казакам в Калмыковскую. Около часа ночи кавалерийский корпус генерала Сладкова подошел к самому Лбищенску, 6-я кавалерийская дивизия полковника Бородина наносила удар с запада и севера, а 2-я кавалерийская дивизия — с юга. Совершенно недостаточная охрана города дала казакам возможность пройти незаметно отдельными сотнями в Лбищенск, расположение улиц которого было им, по-видимому, отлично известно (в особенности Лбищенскому кавалерийскому полку). Казаки, пробравшись в город, одновременно начали атаковать красные заставы, находившиеся на окраине города, открыли ружейно-пулеметный огонь по обозу и стали бросать гранаты в квартиры командиров. Бой сразу охватил весь город.
Часть курсантов дивизионной школы и сотрудников политотдела дивизии объединилась под командованием — Крайнюкова и Суворова и с боем пробилась к своему штабу. В это время Василий Иванович, окруженный кучкой личного конвоя, вел бой с казаками. Чапаев был уже ранен в руку, но все же оставался в строю и руководил огнем. Видя приближающихся на подмогу курсантов и работников политотдела, Чапаев и Батурин бросились в контратаку на противника и штыками очистили соборную площадь от белых. С рассветом казаки пустили в ход артиллерию. Исход сражения стал ясен. Через час Лбищенск был уже в руках казаков. С восходом солнца чапаевцы небольшими разрозненными группами стали пробиваться к реке Уралу, чтобы вплавь перебраться на другой берег. Но белые подтянули к реке пулеметы и артиллерию. Чапаевцы стали бросаться в реку, но в волнах их ожидала смерть от казачьих пуль. Василия Ивановича под огнем белых опустили в бурную реку. В это время года Урал со своими быстро несущимися студеными водами представляет собой трудно преодолимое препятствие.
Истекающий кровью Чапаев находит все же силы добраться до середины реки. Но тут шальная пуля наносит ему второе ранение в голову и останавливает жизнь. В то время когда Василий Иванович боролся еще с волнами реки, его порученец Петя Исаев, находясь на берегу, отстреливался от врага, отводя удары от Чапаева. Исаев надеялся, что Василий Иванович доплывет до другого берега. В дальнейшем боевые события протекали следующим порядком. 5 сентября на рассвете командир группы Кутяков был срочно вызван по телефону Кутузовым, заведующим хозяйством полка Степана Разина. Вызывающий находился в форпосте Горячинеком при обозах шести стрелковых полков, в 15 километрах от Лбищенска. Кутузов сообщил по телефону, что в Лбищенске слышна не только ружейно-пулеметная стрельба, но даже артиллерийская канонада, происходившая уже в течение двух часов, причем из Лбищенска на форпост Горячинский двигалось около двух конных казачьих полков, вероятно, для захвата обозов.
Кутузов просил разрешения начать отход на станицу Сахарную. Кутяков приказал Кутузову остаться с обозом на месте, забаррикадировать повозками улицы Горячинского и продержаться до полудня. К этому времени должна была подойти поддержка — 73-й кавалерийский дивизион, а затем, к 14 часам, — вся 73-я бригада Рязанцева. Тотчас же после разговора по телефону бригада Рязанцева была поднята по тревоге и на подводах брошена из Каршинского на помощь Чапаеву в Лбищенск. Пройдя нелегкий 70-километровый путь, бригада уже к вечеру атаковала Лбищенск. Но 2-й конный корпус генерала Сладкова отбросил ее в исходное положение к форпосту Горячинский. Части всей сахарновской группы оказались отрезанными от Уральска. Это вынудило командующего группой принять командование над всей 25-й Чапаевской дивизией и дать приказ на отход к Уральску, то есть на прорыв казачьего кольца. В ночь на 6 сентября перед самым отходом главных сил группы из станицы Сахарной командир 2-й бригады — Сокол передал по телефону Кутякову, что в каменном соборе станицы обнаружено несколько десятков тысяч снарядов, спрятанных казаками.
Взять их чапаевские части не могли, так как транспорт (обозы) был захвачен в Лбищенске казаками. Командир группы Кутяков ответил, что снаряды нужно взорвать. Но чтобы взрыв не послужил сигналом для генерала Толстова, Кутяков приказал взорвать обоз лишь тогда, когда 74-й кавалерийский дивизион Петрова, оставленный в виде прикрытия, покинет станицу Сахарную. 6 сентября около 14 часов снаряды были взорваны. От взрывов снарядов загорелась станица Сахарная, в домах и надворных постройках которой казаками были спрятаны патроны и ручные гранаты. Огонь быстро охватил станицу. Слышались рев животных и крики птиц. Неожиданно поднялась буря. Пламя стало перебрасываться на соседние станицы. На всем пути своем отходящие к Уральску части видели зарево пожаров. В тот же день около 17 часов бригаде Рязанцева удалось захватить Лбищенск, 2-й конный корпус генерала Сладкова стал отходить к Уральску. Группа Бубенца приказанием Кутякова была подтянута от Джамбейтинской ставки к Лбищенску и стала на левом берегу реки Урала.
Похожие страницы:
1. Самарское ополчение 1855 года
2. Краткая биография Петра Семеновича Субботина
3. Симбирский и Самарский помещик – Дмитрий Азарьевич Путилов
4. Приикские чуваши
5. История русского крестьянского костюма в Самарском Поволжье
