В природе нам дорого, что жизнь в смысле бессмертия одолевает смерть…
Человеку нужно слышать тон времени и идти по своей тропе.
Между наукой и жизнью существует теснейшая, неразрывная, ни для одной из них нимало не унизительная связь: чем более наука служит жизни, тем более жизнь обогащает науку.
Воспитание человека в духе нравственности состоит именно в том, что поступки, полезные обществу, становятся для него инстинктивной потребностью.
Индивидуализм есть подчеркнутая слабость.
Не человек для нравственности, а нравственность для человека.
Нравственность, оторванная от жизни, также безнравственна, как и жизнь, утратившая всякое нравственное содержание.
Нравственность, умеющая ходить только на религиозных костылях, начинает хромать, когда лишается их.
Высшая нравственность — это жертва своей личностью в пользу коллектива. Высшая безнравственность — это когда коллектив жертвует личностью в пользу себя самого.
Естественная любовь родителей к детям неминуемо должна вернуться от детей к родителям как горе, если только в любви к детям не содержится высокого руководящего идеала.
Нравственность есть отношение силы разума к силе чувства. Чем сильнее чувство и чем ближе к нему разум, тем больше человек в его человеческом деле.
Здоровье человека не в сердце, не в почках, не в корнях, не в листве или спине. Конечно, слов нет, хорошо человеку, если у него все это тоже здорово, как у быков. Но самая суть чисто человеческого здоровья — это когда его неудержимо тянет сказать что-то хорошее другому человеку, как будто это даже закон; раз мне — то должно быть и всем хорошо!
Можно убить свой дух в запойном труде. Кажется, еще никто не описал этот способ самоубийства, но каждый ученый, не сделавший открытия, есть самоубийца.
Трудно всякое дело, если только не хочется его делать, легко всякое дело, за которое мы беремся с полным убеждением в его плодотворности и необходимости.
Природа явилась нам, как родина, и родина-мать обратилась в отечество.
В молодости мы очень богаты жизнью и охотно всем в долг раздаем свои богатства, но когда под старость пойдем долги собирать — никто не дает. И это очень обидно. И вот почему так редко встречаются добрые: в старости видеть добро мешает обида.
Мудрый — это кто яснее других чувствует обязанность свою в отношении настоящего времени, кто наиболее современный человек.
Настоящая мудрость приходит к человеку, когда, завидев прекрасное, он не бросается к нему, а собирает друзей и показывает. Тогда прекрасное само приходит к нему, как к хозяину своему и другу, и свободно садится со всеми за стол.
Давно уже было замечено, что таланты являются всюду и всегда, где и когда существуют общественные условия, благоприятные для их развития.
Когда художники становятся слепыми по отношению к общественным течениям своего времени, тогда очень сильно понижается в своей внутренней стоимости природа идей, выражаемых ими в своих произведениях.
Без чувства современности художник останется непризнанным.
Есть момент обязательный в творчестве, когда художник судит весь мир по себе.
Мысли тоже рождаются, как живые дети, и их тоже долго вынашивают, прежде чем выпустить в свет.
Самое трудное в деле искусства слова — это сделаться судьей самого себя.
Трудовой процесс, если он свободен, кончается творчеством.
Художник должен чувствовать вечность и в то же время быть современным.
Читать мораль доставляет удовольствие, потому что, вычитывая, человек, в сущности, говорит о себе, и это очень приятно, и это есть своего рода творчество с обратным действием, то есть не освобождающим, а угнетающим, — творчество бездарных людей.
О Что остается надолго, то рождается от цельной личности в муках и радостях, совершенно так же, как в природе рождается жизнь. Добраться бы в себе до этого синтеза рождения личности, как ученые добираются до синтеза белка, — вот соблазнительный и опасный путь творчества.
Искусство выигрывает, отворачиваясь от пошлости. Но когда оно отворачивается от великих исторических движений, оно само проникается элементами пошлости.
В искусстве слова все являются учениками друг друга, но каждый идет своим собственным путем.
Если можно добиться от себя слова своего собственного, самим собой рожденного, то разве можно тратить время и гоняться за чужими словами.
Есть вещи в государственном управлении, к которым нельзя приспосабливаться писателю потому, что эти вещи есть «временные меры». Приспособление писателя к современности есть требование времени, но если писатель приспосабливается к «временным мерам», то начинают протестовать даже сами администраторы.
Причесывание произведений литературных вошло в повадку, и каждая редакция стала похожа на парикмахерскую.
Труднее всех художников, конечно, художнику слова потому, что трудность выражения чувства мысли здесь легко подменяется и умерщвляется логикой.
Когда поэту не нужен и не понятен окружающий его человеческий мир, то он сам остается ненужным и непонятным для окружающего человеческого мира.
Достижение славы похоже на достижение смерти. Только в могиле покойники просто лежат и лежат. А в славе люди лежат беспокойно потому, что у славного покойника остается одна беспокойная мысль: а что как слава сойдет?
Скорее всего, есть два рода людей: для гениальных бессмертие в мгновении, а для обыкновенных — в долготе жизни.
Плохие люди — это кто хуже нас, хорошие — это как мы сами, а кто лучше нас — мы не видим, и это очень трудно увидеть: для этого надо преклониться перед высшим, но поди-ка, преклонись!
Люди ищут пути на небо по той простой причине, что они сбились с дороги на земле.
Прогресс человеческий несет с собой смертный приговор и религиозной идее, и религиозному чувству.
Религия не создает нравственности. Она только освящает ее правила, вырастающие на почве данного общественного строя.
Лицемерие — мерить поступки не перед своей совестью, а перед лицом других.
Приспособляясь, люди хотят сохранить себя и в то же время теряют себя.
Жизнь — это борьба за бессмертие…
Как может возникнуть идея бессмертия, если все люди смертны? Бессмертие не идея, а самочувствие жизни.
Все разрушается, все падает, но ничто не умирает, и если даже умрет, тут же переходит в другое.
Есть разные мертвые, одни из глубины пережитых тысячелетий и теперь властно определяют направление нашего современного лучшего.
Мудрец под конец жизни понимает, что смерть страшна только со стороны, для близких людей, но для себя смерти нет, и сам человек в себе как родится бессмертным, так и уходит от нас…
Мудрость жизни состоит в том, чтобы, сохранив во всей силе свое детское «жить хочется», приучить себя к мысли о необходимости расставания со всем, чем обладаешь, и даже с собственной жизнью. Все, что страстно хочется, — то вечно, а все, что собственное, то смертно.
Чем глубже проникает в человеческую душу индивидуализм, тем прочнее укрепляется в нем страх смерти.
Чувство бессмертия — прирожденное чувство, иначе как бы мы жили беспечно до невозможности и безумно жестоко, или бы отдавали иногда совсем даром другому свою короткую жизнь.
Стремление к простоте жизни является у сложнейших душ, а все простое стремится к сложности.
Добро само по себе не кажется на вид и убеждает нас, только если осветит его красота. Вот почему дело художника — это, минуя соблазн красивого зла, сделать красоту солнцем добра.
Любить врага — это значит бороться с его злой одержимостью, бороться за плененного злом человека.
Человек должен быть непременно твердым, а то злые люди любят мягких и добрых и делают их своими костылями. Так и надо помнить: настоящее зло хромое и ходит всегда на костылях добродетели.
Разговор выявляет свое первенство, а внимание рождает друзей. Вот почему разговор серебро, а молчание золото.
Открыть новую страну и сделать ее своею или найти девушку и сделать ее женой — вот душа юноши: нетронутая девушка и не открытая страна.
Уметь переносить свою старость — это великое геройство.
Может быть, не только культура, но и сознание человеческое коренится в переходе пассивного страдания в активное.
Неверие в человеке — есть несчастье, есть болезнь роковая.
Не ищи от людей помощи в том, что сам себе можешь сделать, и не жалуйся на другого, если в себе самом сомневаешься: не сам ли я виноват, не я ли сам что-нибудь упустил?
Оптимизм становится возможным при условии личной трагедии. Выход из трагедии частного освобождает такое же огромное чувство жизнерадостности, как таяние льда скрытой теплоты весенней порой.
Переносить страдание, просто страдать, — это, может быть, даже и сладко. А страдать активно, действовать, брать власть в борьбе со злом — вот это настоящее.
Человек начинается там, где радостный вокруг себя он внутри принимает страдание.
Бессильный человек ничего не может сказать о правде. Правда приближается к человеку в чувстве силы и является в момент решения бороться: бороться за правду, стоять за правду.
Может ли быть красота в правде? Едва ли, но если правда найдет себе жизнь в красоте, то от этого является в мир великое искусство.
Не всякая сила стоит за правду, но всякая правда заявляет о себе силой.
Первое условие для сближения — искренность.
Правда — это общая совесть людей.
Правда — это победа совести в человеке.
Правды надо держаться, — истину надо искать.
Красота на добро и не смотрит, но люди от нее становятся добрее.
По-видимому, все чудеса врачей сводятся к их силе внимания к больному. Этой силой поэты одухотворяют природу, а врачи больных поднимают с постели.
С годами устаешь от веры в человеческие достижения, и так мало-помалу все мы делаемся до известной степени пессимистами, но это разочарование нисколько не мешает жить, любить, делать умное, доброе, красивое и полезное дело, напротив, вот тут только и начинает человек мало-мальски походить на человека, когда он разочаруется в человечестве.
Идеал — движение: горе и счастье одинаково могут открыть и закрыть путь.
Если судить самого себя, то всегда будешь судить с пристрастием или больше в сторону вины, или в сторону оправдания. И вот это неизбежное колебание в ту или другую сторону называется совестью.
Ум нередко умолкает, когда говорит сердце.
Все мы помним, что когда кто из нас влюблен, то, бывало, и все люди на свете хороши.
Жизнь состоит из двух сил, называемых в общем любовью; одна сила — это любовь рождающая (родовая сила), другая — любовь образующая (сила личности). На одной стороне — роды, на другой — смерть: роды в смерть и смерть в бессмертие.
Истинная любовь есть нравственное творчество.
Любить — это значит бороться за любимого человека.
Любовь на земле есть единственная достойная удивления сила.
Любовь — это неведомая страна, и мы все плывем туда каждый на своем корабле, и каждый из нас на своем корабле капитан и ведет корабль своим собственным путем.
Начало любви — во внимании, потом в избрании, потом в достижении, потому что любовь без дела мертва.
Переживая любовь, человек переживает всю историю культуры человечества, начиная от каменного века и кончая возможностями, заложенными в его личности.
Радость и счастье — это дети любви, но сама любовь, как сила, — это терпение и жалость.
У победителя — счастье. И только счастливый может великодушно любить. Неудачник хватается за любовь, как утопающий за соломинку, и его любовь — это любовь для себя.
Ближе всех к природе рождающая женщина: она одной стороной даже Сама природа, а с другой — сам человек.
Мы часто видим, что мужчина кое-какой, а женщина превосходная. Это значит, мы не знаем скрытого достоинства этого мужчины, оцененного женщиной: это любовь избирательная, и, вероятно, это-то и есть настоящая любовь.
Тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя.
В любви можно доходить до всего, все простится, только не привычка.
Гигиена любви состоит в том, чтобы не смотреть на друга никогда со стороны и никогда не судить о нем вместе с кем-нибудь.
Чувство любви содержит в себе возможность рождения и роста нового человека, и если у любящих и не родится физическое дитя, все равно мы измеряем любовь по делам их, направленным к счастью нового человека.
Брак есть средство спасения себя от страсти в любви.
Дети учат взрослых людей не погружаться в дело до конца и оставаться свободными.
Всем научились пользоваться люди, только не научились пользоваться свободой. Может быть, бороться с нуждой и крайней необходимостью гораздо легче, чем со свободой. В нужде люди закаляются и живут мечтой о свободе. Но вот приходит свобода, и люди не знают, что с ней делать.
Рабом называется тот, кто, не любя своего дела, работает только ради средств существования. Свободным — кто действует за свой страх и совесть.
