Владимир Владимирович Маяковский родился 19 июля 1893 года в Грузии, в селе Багдади (теперь Маяковски). Отец Маяковского, Владимир Константинович, служил в Багдади лесничим. В 1902 году В. Маяковский поступил в гимназию города Кутаиси и вскоре оказался свидетелем и даже участником революционных событий 1905 года. В 1906 году внезапно умер отец Маяковского. Мать переехала с детьми в Москву. В 1908 году Маяковский вступил в ряды партии большевиков. «Вступил в партию РСДРП (большевиков). Держал экзамен в торгово-промышленном подрайоне. Выдержал. Пропагандист. Пошел к булочникам, потом к сапожникам и, наконец, к типографщикам… Звался «товарищем Константином» (автобиография).
В том же, 1908 году Маяковского арестовали на квартире рабочего Трифонова, где полицейские обнаружили подпольную типографию Московского комитета большевиков. Юношу отпустили до суда, но установили за ним полицейский надзор. В июле 1909 года из женской тюрьмы в Москве бежала группа женщин-политкаторжанок. Побег удался, но организаторы его были арестованы. Арестовали и Маяковского на квартире у одного из организаторов побега. Юноша был заключен в одиночную камеру Бутырской тюрьмы, где просидел пять месяцев, ожидая суда. Судя по документам, ему угрожала «высылка под гласный надзор полиции в Нарымский край сроком на три года». Но, его освободили по «малолетству» (Маяковскому было 16 лет).
Ко времени освобождения из тюрьмы у Маяковского возникло горячее желание работать в области искусства. «Хочу делать социалистическое искусство», — заявил он тогда одному из товарищей по партии. Маяковский поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (1911). «Я прервал партийную работу. Я сел учиться», — вспоминал поэт. В школе живописи он сошелся с группой молодых художников и поэтов, которые провозгласили себя творцами нового искусства, искусства будущего. Отсюда и название — футуристы (от латинского слова futurum — «будущее»).
На самом же деле новаторство футуристов было мнимым. Они сводили поэтическое творчество к игре, к изобретению новых слов, к комбинациям звуковых сочетаний. Естественно, что многие их произведения были лишенными какого бы то ни было смысла, и больше были похожи на словесные фокусы и загадки, чем на поэзию. В эту компанию футуристов и вошел юноша Маяковский. Не разобравшись на первых порах в сущности футуризма Маяковский стал писать стихи в духе футуристов. Примером могут служить его некоторые ранние стихотворения. Однако скоро в произведениях Маяковского появилось то, чего не было в стихах футуристов, а именно социальное содержание.
Маяковский рисует города, в котором нет радости и счастья. Тяжел и мрачен городской пейзаж: «кривые площади», «выжженный квартал», «веревки грязных дорог», «царство базаров». По городу тащатся «усталые трамваи». Ветер «хмур и плачевен», закатное солнце кажется поэту «вытекающим глазом», ночью над городом висит «дряблая луна», а по городу мелькают «тягостные фраки». В 1915 году Маяковский создал свое самое значительное произведение предоктябрьских лет — поэму «Облако в штанах». В предисловии ко второму изданию поэмы Маяковский так определил ее направлен: «Долой вашу любовь», «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию» — четыре крика четырех частей».
Великую Октябрьскую революцию Маяковский встретил восторженно. Вопроса, «принимать или не принимать революцию», для него не было. «Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось», — писал поэт в автобиографии. «Ода революции» — так назвал Маяковский одно из стихотворений 1918 года:
Тебе обывательское
— о, будь ты проклята трижды! —
и мое, поэтово
— о, четырежды славься, благословенная!
К первой годовщине Октябрьской революции Маяковский написал пьесу «Мистерия-буфф». 7, 8 и 9 ноября 1918 года она шла в Петрограде в одном из театров. Подзаголовок пьесы носил название: «Героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи». Другим произведением Маяковского тех лет была его поэма «150 000 000» (1920). В ней поэт стремился дать широкую, в духе народного эпоса, картину борьбы молодого Советского государства с силами мирового капитализма. Былинный богатырь Иван, олицетворяющий стопятидеситимиллионный советский народ, вступает в единоборство с Вильсоном, символизирующим силы капитализма. Иван одерживает победу.
В декабре 1918 года матросы, отправлявшиеся на фронт, попросили Маяковского приехать к ним и почитать свои стихи. Специально для этого случая поэт написал стихотворение «Левый марш»:
Пусть,
оскалясь короной,
вздымает британский лев вой.
Коммуне не быть покоренной
Левой!
Левой!
Левой!
Революционно-героическому пафосу стихотворения отвечают новые, неожиданные метафоры: «крепи у мира на горле пролетариата пальцы», «клячу истории загоним», «флагами небо оклеивай». Отличительной особенностью стихотворения является его ораторский характер. Маяковский обращается к слушателям с горячей речью агитатора («Разворачивайтесь в марше!», «Эй, синеблузые! Рейте! За океаны!», «Шаг миллионный печатай!» и т.п.). Отсюда и патетические вопросы: «Глаз ли померкнет орлий?», «В старое ль станем пялиться?». Осенью 1919 года Маяковский начал работать в РОСТА (Российское телеграфное агентство). Совместно с художником М. Черемных поэт налаживает выпуск «Окон РОСТА» — больших плакатов, нарисованных от руки, со стихотворными подписями, «Окна РОСТА» вывешивались на улицах Москвы, рассылались в другие города.
Они служили средством политической агитации. За время работы в РОСТА (свыше двух с половиной лет) Маяковский сделал очень много рисунков и тысячи стихотворных подписей к плакатам. Поэт называл их своим «вторым собранием сочинений». Позже Маяковский издал часть этих рисунков и подписей отдельной книгой под названием «Грозный смех» (1929). В предисловии к ней поэт рассказывал о работе в РОСТА: «Вспоминаю — отдыхов не было. Работали в огромной не топленной, сводящей морозом… мастерской РОСТА. Придя домой, рисовал опять, а в случае особой срочности клал под голову, ложась спать, полено вместо подушки, с тем расчетом, что на полене особенно не заспишься, и, поспав ровно столько, сколько необходимо, вскочишь работать снова…»
Окончилась гражданская война. В 1921 году он опубликовал стихотворение «Последняя страничка гражданской войны», в котором писал, что народом завоевано «трудиться великое право». В это время начинается сотрудничество Маяковского в партийной и советской печати, чему он придавал большое принципиальное значение. Особенно активно работал Маяковский в «Комсомольской правде». Здесь были напечатаны многие его стихотворения о советской молодежи. Маяковский неоднократно ездил за границу, посетил Америку и многие страны Европы. Поэт называл себя «полпредом стиха». В каждую свою заграничную поездку он с большим успехом выступал перед огромными аудиториями с чтением своих стихов и докладами о советской поэзии. Одна из русских газет, выходивших в Америке, так писала о выступлении Маяковского в Нью-Йорке: «Бурным потоком прибывает революционный пролетариат города Нью-Йорка и его окрестностей в Сентрал Опера Хаус, чтобы посмотреть — послушать певца Октябрьской революции Владимира Маяковского… тысячи искрящихся глаз устремлены на эстраду, заполненную представителями печати, пролетарских организаций. Ждут с затаенным дыханием «богатыря новейшей советской поэзии».
«Тянет на стихи — ничего не поделаешь — лирик», — говорил Маяковский о себе в одном из писем. «Я вытомлен лирикой», — признавался он в поэме «Люблю». Но поэт всегда страстно выступал против индивидуалистической, замкнутой в «квартирном мирке» поэзии и утверждал лирику большого общественного значения. Маяковский смело расширял границы лирической поэзии. Замечательными образцами лирики Маяковского являются стихотворения «Товарищу Нетте, пароходу и человеку», «Стихи о советском паспорте», «Секрет молодости». В 1926 году, защищая дипломатическую почту, героически погиб от руки убийцы советский дипкурьер Теодор Нетте. Его именем был назван пароход Черноморского флота. Маяковский знал Нетте, встречался с ним в заграничных поездках. Смерть Нетте потрясла его.
Свои переживания Маяковский выразил в стихотворении «Товарищу Нетте, пароходу и человеку» (1926). Пароход «Теодор Нетте» сразу как бы одушевляется, и перед глазами поэта встает облик друга:
Это — он.
Я узнаю его.
В блюдечках-очках спасательных кругов.
— Здравствуй, Нетте!
Отсюда—воспоминания поэта о Нетте. Стихотворение воссоздает образ простого и по внешности совсем «будничного» человека: «пивал чаи», «смешно потел, стихи уча», «болтал» о Ромке Якобсоне. Правда, дипкурьер «болтал» ночи напролет, пожалуй, не без умысла: «засыпал к утру» и «пивал чаи», «глаз кося в печати сургуча», однако и это не вносит в образ человека, нарисованный поэтом, ничего необычного. В стихотворении начинает звучать высокий романтический пафос («Мы живем, зажатые железной клятвой»). Такие люди, как Нетте,-не умирают. Их жизнь и подвиги вдохновляют людей и воплощаются
в пароходы,
в строчки
и в другие долгие
дела.
Встреча с пароходом «Теодор Нетте» и воспоминания о судьбе Нетте — человека проходят сквозь сердце и сознание поэта и вызывают в нем глубокое волнение. Он гордится тем, что идет рядом с такими людьми, как Нетте, «сквозь револьверный лай». Подвиг его бессмертен:
Мне бы жить и жить,
сквозь годы мчась.
Но в конце хочу —
других желаний нету —
встретить я хочу
мой смертный час
так,
как встретил смерть
товарищ Нетте.
Возвращаясь в 1929 году из заграничной поездки, Маяковский написал «Стихи о советском паспорте».
И вдруг,как будто ожогом,
рот скривило господину.
Это господин чиновник
берет мою краснокожую паспортину.
Мирное течение событий нарушено, обстановка сразу становится напряженной. Гипербола подчеркивает остроту момента: «берет — как бомбу». Два мира перед читателем: один олицетворяется «учтивым чиновником», другой — советским гражданином. Здесь поэт находит новые слова — «молоткастый, серпастый советский паспорт», за ним стоит страна социализма, он — гражданин Советского Союза:
Читайте,
завидуйте,
я — гражданин
Советского Союза.
Многие стихотворения Маяковского обращены к советской молодежи. «На сотни эстрад бросает меня, на тысячу глаз молодежи», — писал поэт в стихотворении «Нашему юношеству». Он постоянно выступал с чтением стихов перед молодежной аудиторией, активно сотрудничал в «Комсомольской правде». Не надо думать, что лирика Маяковского носила исключительно политический характер и что он избегал касаться других тем. Совсем нет. В этом можно убедиться, обратившись, например, к известному стихотворению «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви». Это стихотворение — письмо, разговор поэта с редактором «Комсомольской правды» Тарасом Костровым о своей любви.
В чем сущность любви, что за чувство ревность, как защитить любовь от пошлости? — вот вопросы, вставшие перед Маяковским, которого захватило чувство любви. Он пишет Кострову, что его любовь не легкомысленное, «прохожее» чувство, что он «навек любовью ранен» («Не поймать меня на дряни, на прохожей паре чувств»). Истинная любовь, утверждает поэт, рождает неутомимую жажду творчества, вдохновенного труда. Она зовет человека к действию, к подвигу, воодушевляет его, делает сильным и счастливым.
Не смоют любовь ни ссоры, ни версты.
Продумана, выверена, проверена.
Подъемля торжественно стих строкоперстый,
клянусь — люблю
неизменно и верно!
(«Люблю»)
Поэт неустанно выступал против проникновения в среду молодежи нравов и привычек Запада. В известном стихотворении «Маруся отравилась» он пошучивал над молодыми, модничающими на заграничный манер. Таков высмеянный в стихотворении электромонтер Ваня, который «в духе парижан себе присвоил званье «электротехник Жан».
Нет, не те «молодежь», кто, забившись
в лужайку да в лодку, начинает
под визг и галдеж прополаскивать
водкой глотку.
Нет, не те «молодежь», кто весной
ночами хорошими, раскривлявшись
модой одеж, подметает
бульвары клешами…
Разве это молодость?
Нет!
Мало быть
восемнадцати лет. Молодые —
это те, кто бойцовым
рядам поределым
скажет
именем всех детей:
«Мы земную жизнь переделаем!»
Шарж, ирония, гипербола, пародия, юмор придавали сатирическим произведениям поэта различные оттенки. «Маяковский улыбается, Маяковский смеется, Маяковский издевается» (1923) — так назвал он один из сборников своих стихов. В 1922 году в «Известиях» было напечатано сатирическое стихотворение Маяковского «Прозаседавшиеся». В те годы В. И. Ленин не раз говорил о том, что бюрократизм и волокита в государственных учреждениях являются злейшими и опаснейшими врагами Советской власти. Против них и направил Маяковский свое стихотворение. Характернейшая его особенность — утрировка и гиперболизм, т.е. художественное преувеличение изображаемых явлений. Уже в самом названии стихотворения кроется гипербола. А в самом стихотворении рисуется, как бюрократы заседают по двадцать раз в день, решая пустопорожние вопросы, «разрываются» пополам, и уже «людей половины» присутствуют одновременно на двух заседаниях:
Мечтой встречаю рассвет ранний:
«О, хотя бы
еще
одно заседание
относительно искоренения всех заседаний!»
Стихотворение Маяковского «Прозаседавшиеся» было замечено В. И. Лениным. На следующий день после его опубликования В. И. Ленин в своей речи перед участниками съезда сказал: «Вчера я случайно прочитал в «Известиях» стихотворение Маяковского на политическую тему. Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной. В своем стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над коммунистами, что они все заседают и перезаседают. Не знаю, как насчет поэзии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно». Особое место среди сатирических произведений Маяковского занимают пьесы «Клоп» (1928) и «Баня» (1929).
О пьесе «Клоп» сам Маяковский писал: «Клоп» — это театральная вариация основной темы, на которую я писал стихи, поэмы, рисовал плакаты и агитки. Это тема борьбы с мещанином». Таким мещанином выступает в пьесе «бывший рабочий» Присыпкин, взявший себе «красивое» имя — Пьер Скрипкин. Во второй части пьесы Маяковский переносит зрителя «на десять пятилеток вперед». Люди коммунистического будущего «оживили» Присыпкина и помещают его в клетку зоологического парка, прикрепив к ней надпись «обывателиус вульгарис». В пьесе «Баня» Маяковский высмеивает бюрократов, пробравшихся в советские учреждения. «Главный начальник по управлению согласованием (Главначпупс)» Победоносиков и его секретарь Оптимистенко ставят всевозможные преграды рабочим-изобретателям. «Это можно. Увязать и согласовать — это можно. Каждый вопрос можно увязать и согласовать», — повторяют они. Но вот из будущего является посланница, которая берет с собой всех, кто не жалеет труда.
В 1920 году, на пятидесятилетие В. И. Ленина, Маяковский написал стихотворение «Владимир Ильич»: «Я в Ленине мира веру славлю и веру мою». В 1923 году Ленин заболел, и Маяковский посвятил ему стихотворение «Мы не верим!». Смерть Ленина потрясла Маяковского.
Коммунизма
призрак
по Европе рыскал,
уходил
и вновь
маячил в отдаленьи.
По всему по этому
в глуши Симбирска
родился
обыкновенный мальчик
Ленин.
Поэму «Хорошо!» Маяковский написал в 1927 году, к десятой годовщине Октябрьской революции. «Хорошо!» считаю программной вещью», — говорил Маяковский. В отличие от «Мистерии-буфф» и «150 000 000», где революция изображалась отвлеченно, в поэме «Хорошо!» Маяковский рисует реальный ход революционных событий. Маяковский выделяет три основных периода в развитии революции. «То громом, то шепотом» прорывается недовольство народа войной и политикой Временного правительства, постепенно охватывая всю страну. Во главе революционных масс становятся большевики. Наступает час решительной схватки: «бабахнула шестидюймовка Авроры», и вот уже «руки сошлись на горле, холеном горле дворца». Второй период — годы гражданской войны. «За хлебом! За миром! За волей!» идут рабочие и крестьяне. «Последняя часть — переход к стройке и радостный проход поэта и каждого гражданина Советской республики по улицам Москвы» — такими словами определял сам Маяковский содержание завершающей главы поэмы. «Республика наша строится, дыбится», — восклицает поэт, заканчивая свое произведение:
Лет до ста
расти
нам
без старости. Год от года
расти нашей бодрости. Славьте,
молот и стих, землю молодости.
Поэма «Хорошо!» — дальнейший этап в творческом развитии Маяковского, одно из ярких свидетельств углубления реализма в его поэзии. В ней много живых, богатых конкретными подробностями картин труда и быта советского народа. Весьма выразительно показан субботник:
Холод большой.
Зима здорова.
Но блузы
прилипли к потненьким. Под блузой коммунисты.
Грузят дрова На трудовом субботнике. Мы не уйдем,
хотя уйти
имеем
все права. В наши вагоны,
на нашем пути,
наши грузим дрова.
Очень ярко изображена сцена взятия Зимнего дворца (путиловец — «папаша») и нарисованы картины трудностей быта первых лет революции (выдача продуктов и одежды по мандатам, эпидемия тифа, расчистка путей пассажирами поезда и т.п.). Каждого из участников событий Маяковский наделил индивидуальными чертами и яркой речевой характеристикой. Опьяненный властью, Керенский «болтает сорокой радостной», из его уст извергаются «слова и слова», которыми он пытается прикрыть сущность Временного правительства. Также лицемерен язык деятелей буржуазных партий — Милюкова и Кусковой.
Язык представителей революционного лагеря отличается твердостью и решимостью:
Кончайте войну!
Довольно!
Будет!
В этом
голодном году
невмоготу,
призывают солдаты, не желающие воевать за интересы буржуазии. «Дрожи, капиталова дворня! Тряситесь, короны, на лбах!» — слышится речь рабочих. «Востри топоры, подымай косы», — несется призыв из деревень. Благодаря одной фразе, сказанной «окрепшим басом»: «Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время» — перед нами возникает образ решительного и смелого балтийского матроса с острой и меткой речью. В поэме все время звучит голос поэта — человека советской эпохи, живущего всеми радостями и горестями своей страны: «Из нищей нашей земли кричу: — Я землю эту люблю!», «Я с теми, кто вышел строить…», «Я планов наших люблю громадье…»
И я,
как весну человечества, рожденную
в трудах и в бою,
пою
мое Отечество, республику мою!
Поэма «Хорошо!» была написана Маяковским в пору его поэтической зрелости. Она поразительна по многообразию средств художественного выражения, по богатству и гибкости языка. Революционный пафос и патетика звучат в тех местах поэмы, где говорится о торжестве социализма, многие страницы поэмы проникнуты задушевным лиризмом; к сатире и гротеску обращается поэт, разоблачая врагов революции. Замечательного сатирического эффекта достигает он, используя для характеристики представителей контрреволюционного лагеря — Милюкова, Кусковой, Керенского — образы, размеры и отдельные строки известных произведений Пушкина («Евгений Онегин») и Лермонтова («Воздушный корабль»).
Стихийность крестьянских восстаний подчеркивается в поэме ритмом частушки. Когда же речь заходит о партии, этот ритм сменяется ритмом марша. При описании взятия Зимнего дворца отрядами рабочих и красногвардейцев маршевый ритм подчеркивает организованность, сплоченность, решимость идущих на приступ. Поэма Маяковского «Хорошо!» является одним из самых ярких произведений социалистического реализма.
Стихи о загранице
С любовью воспевал Маяковский страну социализма. В то же время он непримиримо относился к капиталистическому миру, нравы и быт которого хорошо изучил во время своих поездок в Америку, Францию, Испанию, Германию и другие страны. Результатом этих поездок явились многочисленные стихи Маяковского о загранице.
Вы себе представляете
парижских женщин
С шеей разжемчуженной,
разбриллиантенной рукой…
Бросьте представлять себе:
жизнь
жестче —
У моей парижанки
вид другой
так начинает Маяковский стихотворение «Парижанка», в котором рисует образ французской труженицы, поставленной в унизительное положение. «…Очень трудно в Париже женщине, если женщина не продается, а служит», — пишет Маяковский. Две Франции — два Парижа видит читатель в стихах Маяковского. В стихотворении «Версаль» — «красивость — аж дух выматывает!» Но блеск не слепит поэту глаза. Маяковский рисует и неприглядные картины парижской жизни («Заграничная штучка», «Красавицы» и др.).
Столь же трезво изображает Маяковский Испанию. «Ты — я думал — райский сад. Ложь подпивших бардов» — так начинает он стихотворение «Испания», иронизируя над испанской экзотикой. Среди произведений Маяковского о загранице большое место занижают стихи об Америке. В очерках «Мое открытие Америки» (1925) Маяковский цитировал свои собственные строки. «Американцы бывают разные, которые пролетарские, а которые буржуазные». Эти строки можно поставить эпиграфом ко всем «американским» стихам поэта.
«У советских собственная гордость: на буржуев смотрим свысока», — заявил поэт в одном из стихотворений об Америке («Бродвей»). В то же время у Маяковского никогда не было пренебрежения к успехам и достижениям зарубежных стран. Обращаясь к советской молодежи («Нашему юношеству»), поэт писал:
Смотрите на жизнь
без очков и шор, глазами жадными цапайте все то,
что у вашей земли хорошо и что хорошо на Западе.
«На хорошее и мне не жалко слов» — так начинает поэт свое стихотворение «Бруклинский мост» (1925), рассказывая об одном из выдающихся технических сооружений Америки. Поэт гордится человеческим разумом, создавшим мост через Гудзон. Этот мост — «стальная миля», «расчет суровый гаек и стали» — вобрал в себя все достижения современной техники. «…Да… Это вещь!» — восклицает поэт. Но и эти впечатления не могут заставить Маяковского забыть о социальных противоречиях, царящих в США:
Здесь
жизнь
была
одним — беззаботная,
другим —
голодный
протяжный вой.
Отсюда
безработные
в Гудзон
кидались вниз головой.
Одним из самых лучших стихотворений Маяковского о загранице является «Блэк энд уайт». Оно не велико по объему, но богато содержанием. Это — целый рассказ в стихах, рассказ реалистический, полный глубокого драматизма. Начиная с заглавия — «Черное и белое» — здесь каждая строка говорит о непримиримых противоречиях и контрастах капиталистического общества. На первый взгляд Гавана — «рай-страна», где нарядная главная улица (Прадо) и загородные кварталы богачей (Ведадо) утопают в яркой зелени диковинных растений — бананов, коларио, пальм. Но жизнь в этом «раю» напоминает скорее ад, и только
Дурню покажется,
что и взаправду
бывший рай
в Гаване как раз.
Совсем нет.
В Гаване, какой ее видел Маяковский, хозяйничали американцы, табачные и сахарные короли, а жизнь простого труженика была тяжелая и безрадостна. Об одном из таких тружеников, подметальщике улиц негре Вилли, и рассказывает поэт. Вилли — главный герой его стихотворения. Это вполне конкретный и живой образ. Маяковский рисует и его внешность («волос у Вилли вылез», «живот у Вилли влез») и его характер. «В мозгу у Вилли мало извилин». Жизнь его бедна и однообразна.
Но та же жизнь подвела Вилли к осознанию несправедливости такого порядка, поставила перед ним мучительный вопрос о социальном и расовом неравенстве и эксплуатации. Вопросы, с которыми негр обратился к «величественнейшему из сахарных королей», вовсе не простодушны, как это может показаться. Они скорее лукавы и коварны, чем наивны, и касаются, как легко заметить, самых коренных противоречий капитализма: «Почему и сахар, белый, белый, должен делать черный негр?» и т.д. Мистер Брэгг прекрасно понял суть вопросов Вилли и отреагировал на них так, как положено в обществе, где «такой вопрос не проходит даром», где трудящийся негр бесправен, а белым сахарным и табачным королям все дозволено. И вот итог, обнажающий истинную сущность страны «что надо»:
Цвели
кругом
чудеса ботаники.
Бананы
сплетали
сплошной кров.
Вытер
негр
о белые подштанники
руку,
с носа утершую кровь.
Заключительные строки стихотворения о Коминтерне и Москве придают рассказу о Вилли еще более важный и глубокий смысл. За столкновением Вилли и миллионера Брэгга встает конфликт между миром капитализма и миром социализма. Во время заграничных поездок Маяковский тяжело переносил разлуку с Родиной. Каждый раз его неудержимо тянуло обратно. «Ужасно хочется в Москву», — писал он из Франции. «Очень скучно», — телеграфировал из Америки. Тем же чувством пронизаны его стихи:
Я хотел бы
жить
и умереть в Париже,
Если б не было
такой земли —
Москва.
(«Прощанье»)
Каждый раз с огромной радостью возвращался Маяковский на Родину. И недаром поэтическим итогом его заграничных поездок были такие высокопатриотические стихи, прославляющие Родину, как «Домой» или «Стихи о советском паспорте». Рядом с Маяковским шли Д. Бедный, Н. Тихонов, Н. Асеев. Друзьями Маяковского были молодые поэты М. Светлов, А. Безыменский, А. Жаров. В стихотворении «Послание пролетарским поэтам» (1926) Маяковский протягивал им руку: «Давайте, товарищи, шагать в ногу» — и утверждал, что ему «единственное надо — чтобы больше поэтов хороших и разных».
У нас
поэт
событья берет —
опишет вчерашний
гул,
а надо
рваться
в завтра,
вперед,
чтоб брюки
трещали
в шагу!
(«Верлен и Сезан»)
Поэт иронизирует над своим воображаемым собеседником — фининспектором, показывая абсурдность бухгалтерского подхода к поэзии («издержки в моем производстве», «распоряжение», «тариф», «баланс», «накладные расходы», «амортизация», «проценты и пени» и т.п.). Примитивному отношению к художественному творчеству «гражданина-канцеляриста» Маяковский противопоставляет высокое гражданское понимание поэзии. Он сравнивает рифму с бочкой динамита, со штыком и боевым лозунгом, ищет такие рифмы, «чтоб враз убивали, нацелясь». «Поэт всегда должник вселенной», — восклицает Маяковский.
Маяковский» высоко поднимал значение поэзии. Он требовал от поэтов ответственного отношения к своему труду, упорной, напряженной работы над стихом. Борьба за высокое и совершенное мастерство — одна из главных идей «Разговора с фининспектором о поэзии». Маяковский всегда порицал отношение к поэзии как к легкому занятию. В этом стихотворении он резко осуждает поэта, который, «пользуясь чужими словесами», «строчку чужую вставит и рад». Маяковский считал, что поэт должен не жалеть сил для того, чтоб найти нужные рифмы, ритмы, метафоры, «чтоб добыть драгоценное слово из артезианских людских глубин». Для Маяковского поэзия — радостный, но и настойчивый, сложный труд:
Поэзия —
та же добыча радия. В грамм добыча,
в год труды.
Изводишь
единого слова ради тысячи тонн
словесной руды.
Наиболее полно выражает взгляды Маяковского на задачи и назначение советской поэзии известная поэтическая декларация «Во весь голос» (1930) — вступление к поэме о пятилетке. Поэма не была написана, но вступление к ней является вполне законченным произведением и имеет огромное самостоятельное идейно-художественное значение. Классическая русская поэзия знает ряд таких программных стихотворений, в которых тот или иной поэт высказывает свои взгляды на роль поэзии, на сущность своего творчества («Памятник» Г. Р. Державина, «Памятник» А. С. Пушкина, «Блажен незлобивый поэт» Н. А. Некрасова и др.). Эту традицию и продолжил Маяковский в стихотворении «Во весь голос».
И все
поверх зубов вооруженные войска,
что двадцать лет в победах
пролетали,
до самого
последнего листка я отдаю тебе,
планеты пролетарий.
Высоко ценил Маяковский Лермонтова. Он защищал поэта от критиков, высмеивал их попытки объявить его «индивидуалистом» потому-что, что в его поэзии «целые хоры небесных светил и ни слова об электрификации». В стихотворении «Тамара и Демон» Маяковский использовал образы лермонтовской поэзии. «Мы общей лирики лента», — пишет он о себе и Лермонтове. Наследуя лучшие традиции классиков, Маяковский вместе с тем выступил как поэт-новатор. Для нового содержания он нашел новые средства художественного выражения. В основе поэзии Маяковского лежит разговорная речь. «Большинство моих вещей построено на разговорной интонации», — писал Маяковский. Не случайно многим своим стихотворениям он давал названия: «разговор», «рассказ», «послание» и т.п. («Разговор на одесском рейде двух десантных судов…», «Разговор с фининспектором о поэзии», «Рассказ литейщика Ивана Козырева…», «Рассказ рабочего Павла Катушкина…», «Послание пролетарским поэтам» и т.д.). Чаще всего в произведениях Маяковского слышатся ораторские интонации поэта-трибуна, «агитатора, горлана, главаря».
Маяковский постоянно боролся против ложного представления, будто существует особый «поэтический язык», которым только и можно писать стихи. Он резко критиковал тех поэтов, которые писали на условно-поэтическом жаргоне. «Поэты и писатели, вместо того чтобы руководить языком, забрались в такие заоблачные выси, что их и за хвост не вытащишь. Открываешь какой-нибудь журнал — сплошь испещрен стихами: тут и «жемчужные зубки», и «хитоны», и «Парфенон», и «грезы», и черт его знает, чего тут только нет», — писал Маяковский. С такой же энергией боролся Маяковский против литературных штампов, избитых, омертвевших, ничего не говорящих выражений. В той же статье он писал: «Во всех газетах до сих пор мелькают привычные, но никому не понятные, ничего не выражающие уже фразы: «проходит красной нитью», «достигло апогея», «дошло до кульминационного пункта», «потерпела фиаско» и т.д. и т.д. до бесконечности».
Маяковский часто употреблял и неологизмы — слова, созданные им самим. Их особенность в том, что они создавались на основе общеупотребительных русских слов и всегда были ясны по своему смыслу: «Молоткастый, серпастый советский паспорт», «Я планов наших люблю громадье» и т.п. Как эти, так и другие неологизмы Маяковского имеют цель наиболее выразительно выявить содержание стихотворения, его смысл. Живая разговорная речь современников — основа языка Маяковского. Это определило и особенности ритмического построения его стихов. Маяковский не ограничился ранее существовавшими правилами стихосложения. И хотя значительное количество стихотворений Маяковского написано обычными силлабо-тоническими размерами («Необычайное приключение…», «Военно-морская любовь» и др.), все же у него есть много произведений, ритм которых основан только на чередовании ударных слогов. Такой стих называется тоническим. Им пользовались и поэты XVIII—XIX веков (Ломоносов, Пушкин — «Сказка о рыбаке и рыбке», «Песни западных славян»), но только в творчестве Маяковского этот стих получил широкое применение.
Так, например, поэт пишет:
Гражданин фининспектор!
Простите за беспокойство,
Спасибо…
не тревожьтесь…
я постою…
У меня к вам
дело
деликатного свойства;
о месте
поэта
в рабочем строю..
Здесь каждая строка содержит четыре ударения, а количество безударных слогов меняется. Это — четырех ударный тонический стих. Иногда Маяковский сочетает разно ударные строки с целью выделить или подчеркнуть какие-либо слова. На этом принципе, например, построены две последние строки «Стихов о советском паспорте» (четырех ударная и двух ударная):
Читайте,
завидуйте,
я — гражданин
Советского Союза.
Чтобы подчеркнуть смысл отдельных элементов стиха, Маяковский разбивает стихотворную строку на «ступеньки» и располагает их лесенкой, помогая правильному чтению с необходимыми паузами, без скороговорки:
Время —
начинаю
про Ленина рассказ…
Очень большое значение в произведениях Маяковского имеет рифма. В статье «Как делать стихи?» Маяковский писал: «Без рифмы (понимая рифму широко) стих рассыплется. Рифма возвращает вас к предыдущей строке, заставляет вспомнить ее, заставляет все строки, оформляющие одну мысль, держаться вместе». Поэт не удовлетворялся старым способом рифмовки, при котором слова рифмовались только в случае совпадения окончаний слов. Маяковский часто рифмует слова, учитывая не только их окончания, но и предшествующие звуки, не только буквальные совпадения слогов, но и созвучия слов. Рифмы Маяковского исключительно разнообразны и выразительны. В поэме «Хорошо!» он рифмует: обняться — нации, деться — красногвардейцы, кронштадтцы — шататься, шар—хороша и т.п.
«Я всегда ставлю самое характерное слово в конце строки и достаю к нему рифму во что бы то ни стало», — писал поэт. Это означает, что Маяковский рифмует те слова, которые выражают основной смысл произведения. Так, например, призывая подписываться на, заем, Маяковский рифмует именно это главное слово: Поэзия любит в мистику облекаться, говорить о вещах едва касаемо. Я ж открыто агитирую за покупку облигаций государственного выигрышного займа. Часто Маяковский прибегал к составным рифмам («Лет до ста расти нам без старости», «Славьте, молот и стих, землю молодости» и т.д.).
Тщательно работал Маяковский и над звуковой стороной стиха. Поэт утверждал, что «не обязательно уснащать стих вычурными аллитерациями», и если он сам прибегал к аллитерации, то только для того, чтобы сильнее подчеркнуть важные для него слова. Как пример такой аллитерации Маяковский приводил строку: «Где он, бронзы звон или гранита грань?» Благодаря звукам из слова «бронзы» и «звон» теснее связываются между собой. То же происходит и со словами «гранита» и «грань» с помощью звуков гр. Эти звуки подчеркивают главную мысль строфы: в ней речь идет о памятнике, который обычно отливается из бронзы или высекается из гранита.
Таковы основные особенности поэтики Маяковского.
