Семнадцатый век не зря называют бунташным. Мощнейшие социальные потрясения, политические бури не только нарушили покой крупных центральных городов страны, но и не обошли стороной маленькие пограничные крепости, к числу которых относилась Самара. Самарские служилые и посадские люди воочию увидели многих главных действующих лиц Великой Смуты, поразившей страну в начале 1600-х годов. Позже, через пол столетия, крепость оказалась в руках разинских атаманов… Обычно историки под Смутным временем подразумевают период, продолжавшийся с самого начала 17 века до освобождения Москвы от власти иноземных захватчиков и воцарения новой династии Романовых в 1613 году.
Смутное время — это время бедствий, обрушившихся на Россию: народные восстания и голодные бунты обожгли страну, канула в лету едва народившаяся династия царей Годуновых и, словно грибы после дождя, объявились самозванцы, с простодушной упорностью выдававшие себя за «безвинно убиенного» царевича Дмитрия. Поляки и шведы захватили многие города, включая Москву, земли и уезды оказались сами по себе, и, казалось, уже никогда не воспрянет единое государство, которое по крупицам собирали потомки Александра Невского и Ивана Калиты.
Трудно было разобраться современникам в круговерти драматических событий, мудрено понять, какой власти дать присягу. В сложной ситуации оказались воеводы и служилые люди далеких поволжских городов. Из-за опасности набегов кочевников рядом с Самарой, Саратовым, Царицыном не возникло собственной сельскохозяйственной округи, даже хлеб приходилось завозить издалека, с верхней Волги. Поэтому городки-крепости оказались в роли заложников у сменявших друг друга политических движений в центре страны. Смутное время эхом отзывалось и на восточных границах: усилились разбои, грабежи, убийства, на волжские просторы, осмелев, все чаще выходили дерзкие ватаги вольных казаков. Большие убытки несли предприниматели волжских городов, включая Самару и Саратов.
Все Поволжье всколыхнули казачьи терские отряды «царевича Петра», якобы таившегося ранее сына царя Федора Ивановича (младшего сына Ивана Грозного). Под этим именем скрывался очередной самозванец Илейка Горчаков (или Муромец). Недалеко от Самарской крепости летом 1606 года состоялась встреча казаков, везших в Москву своего «царя», с представителями Лжедмитрия I. Неизвестно, чем закончилась дипломатия самозванцев, но где-то в районе Свияжска Илейка получил известие о гибели Лжедмитрия I и поворотил от греха назад. Самара чудом смогла уцелеть во время этого страшного шествия, когда не довезшие своего «царя» до престола казаки «ловоротиша назад, многие городы и места разориша» Хуже пришлось саратовцам: город сожгли и саратовские служилые люди «босы и наги прибрели» в Самару. Разгромлен был и Царицын.
В 1613 году лихолетье, казалось, отступило: с польскими интервентами было покончено, в Москве собрался Земской собор, на котором представители всей русской земли избрали на царствование Михаила Федоровича Романова. Но между вождями двух ополчений Д. Т. Трубецким, И. М. Заруцким, Д. М. Пожарским и другими возникла распря: каждый претендовал на более высокое место в только что сформированном правительстве страны, а кое-кто притязал и на шапку Монамаха. Самый «оригинальный» поступок совершил один из руководителей первого ополчения казачий атаман Иван Мартынович Заруцкий. Не признав решений Земского собора о поставлении русским царем Михаила Федоровича Романова, он со своими ближайшими сподвижниками решил начать новый этап вооруженной борьбы за власть.
Казачий атаман Иван Заруцкий — одна из крупнейших личностей Смутного времени. Начинал он как сподвижник вождя первой Крестьянской войны Ивана Болотникова. Велика его роль в действиях первого ополчения, где он руководил многочисленными казачьими отрядами, сражавшимися с поляками. Обладая незаурядными способностями полководца и организатора, сильной волей, храбростью и даром убеждения, Иван Заруцкий искренне выражал антикрепостнические чаяния народа, прежде всего казачества. Однако преобладали в его натуре непомерное самолюбие и политический авантюризм.
Посчитав себя обделенным властью в Москве, тщеславный казачий атаман поставил целью в Рязани и на Верхнем Дону собрать под свои знамена все оппозиционные силы и начать новый поход на центр. Малолетний сын Марины Мнишек и Лжедмитрия II, презрительно прозванный в Москве «воренком», для полноты сюжета выдавался беглецами за очередного «законного» наследника русского престола. Однако вскоре правительственные войска вытеснили Заруцкого из рязанских и донских мест, и мятежный атаман вынужден был уходить дальше на юго-восток.
В конце лета 1613 года Заруцкий захватил стратегически важную Астрахань и начал подготовку к новой авантюре: привлек на свою сторону большинство астраханцев, волжских вольных казаков, окрестных татар; предпринял поход против ногайских мурз, чем заставил их дать аманатов и присягнуть себе на верность; разослал по поволжским городам грамоты с призывом присоединяться к «законному» государю; открыл переговоры с иранским шахом.
Московское правительство притязания своевольного казачьего атамана на верховную власть встревожили не на шутку. В памяти руководителей Боярской Думы и Земского Собора еще свежи были воспоминания о подобных предприятиях Лжедмитриев I и II, когда из ведомых ими поначалу сравнительно небольших отрядов внезапно возникали громадные, наполненные народной ненавистью армии. Поэтому как только в Москве получили известия об инициативах Заруцкого, против него решили использовать крупные контингенты войск во главе с князьями И. Н. Одоевским и С. В. Головиным, тут же назначенными астраханскими воеводами.
Эти отряды выступили из Москвы еще во второй половине апреля 1613 года, но долгие сборы ратных людей и беспокойная обстановка в Среднем Поволжье настолько затруднили организацию похода, что воеводы потеряли на сборы и подготовку к активным действиям почти год. В качестве форпоста для противодействия далеко идущим планам Заруцкого на Волге был избран Самарский городок. Летом 1613 года в Самарскую крепость послали одного из наиболее опытных военных командиров второго ополчения князя Дмитрия Петровича Лопату-Пожарского, троюродного брата знаменитого героя Смутного времени Дмитрия Михайловича Пожарского.
Дмитрий Петрович, по всей видимости, пользовался полным доверием своего родственника, занявшего один из ключевых постов в новом правительстве. Военные и организаторские способности Лопаты-Пожарского были проверены во многих сражениях, включая решающий момент схватки с поляками в августе — октябре 1612 года за Москву, где он командовал передовым отрядом второго ополчения. К тому же у князя оставались личные счеты с казачьим атаманом. Между 1 и 2 ополчениями происходило острое соперничество, не раз выливавшееся в открытые столкновения. Не единожды их отряды сталкивались на поле брани и, как правило, побеждало воинское умение князя Дмитрия. Завистливый Заруцкий даже подсылал своих «агентов» для тайного убийства Пожарского, но коварный замысел не удался. Таким образом, в лице нового самарского воеводы, крупного военачальника, авантюрист Заруцкий получил своего заклятого врага.
Однако возможность маневра, материальные ресурсы, людские резервы Лопаты-Пожарского на новом месте оказались крайне ограниченными. Самара в это время обреталась в очень бедственном положении. Гарнизон крепости состоял всего из 50 конных и 250 пеших стрельцов, да и те, по отписке воеводы, оказались «бедны, наги и бесконны». Правда, из разоренного Саратова в Самару пришло 75-77 конных и 130 пеших стрельцов, но те имели еще более убогий вид.
Дмитрий Петрович трезво оценивал силы городка для сопротивления возможной длительной осаде. «И посылал я, — отписывал он царю, — …в Сомарском (городке) обыскивати хлебных запасов, ино не добыли ничево… В твоих, государевых, житницах хлебных запасов нет ни единые чети, а в миру купити не добыть… Для осадново времени, государь, сомарским всяким людем сидети будет нечим … хлебных запасов для осадново времени нет … (а для) обороны многие стрельцы нужны, и стрелецкие жены и дети по миру ходят … з голоду розно не брядут … держит их зимний путь, а на весну, государь, удержати их з голоду будет не мочно — разбредутца розно».
Однако властный и крутой воевода смог настолько «крепко зажать» местное служилое и посадское население, что, по его же сведениям, против обычного сбора в казну в размере 500 рублей — собрал 2000. Кстати, умением выколачивать сверх налоги Лопата-Пожарский прославился и прежде, управляя в Твери. Не составляли секрета применяемые при этом способы: чрезвычайная властность, лихоимство, заведомое превышение полномочий. Несмотря на астраханскую опасность и крутого воеводу, в осень и зиму 1613/14 года Самара не изменила обычного уклада. Выступление Заруцкого ожидалось только весной, а пока что местные власти собирали сведения о мятежном низовье, посылали своих разведчиков на Дон и Яик, встречали и провожали посольства, купеческие караваны, держали переписку с Одоевским и Головиным.
Крупным событием для Самары оказалось прибытие русского и иранского посольств вместе с купцами. Они пришли 28 февраля 1614 года, и до 25 марта, почти месяц, в крошечной крепости дополнительно размещалось более сотни взыскательных гостей. К тому же в Самаре в это время находились бухарские и хивинские купцы, более двух сотен саратовских стрельцов. Всю эту публику надо было прокормить, послам и купцам переменить лошадей, дать провиант на дорогу, послать с ними конных стрельцов для охраны. Посольский приказ из Москвы требовал как можно скорее отправить незваных гостей, угрожая воеводе всякими карами, послы нервничали и предъявляли все новые претензии.
По приказу Амира Али-бека, главы иранского посольства, на площадь перед приказной избой привели «…усталых и больных семнадцать лошадей н покинули». Посол пригрозил: если не дадут овса, то я… и достальных лошадей велю привести на площадь и покинуть» Несмотря на все трудности, Лопата-Пожарский, применив давление и находчивость, все же смог подобающим образом снарядить посольства: добыл 40 четвертей овса для лошадей, собрал отряд из 30 стрельцов для охраны и в самое лучшее время для похода по весеннему насту, пока не пошел лед на реках, отпустил людей.
В документах, посвященных сборам посольств, посылкам станиц, хорошо показан радиус действий служилых людей пограничного городка. Они подробно знали путь по Волге, дорогу в Москву сухим путем через Шацк или Алатырь, умели дойти до Яика, но не более. Дальнейшая дорога на восток, в Среднюю Азию, им была неизвестна, также никто не знал сухого пути к Дону. 28 марта в Самару из Астрахани прибыл «гулящий» нижегородец «Гаврилка» Емельянов. Он привез неутешительные известия о том, что Заруцкий готовится к большому походу «с большим нарядом и с вогняными пушками под Самарский и под Казань» Емельянова немедленно отправили в Москву, а в конце апреля Лопата-Пожарский доносил в Свияжск о том, что помощь Заруцкому двадцатью тысячами сабель обещал турецкий султан, и первые отряды уже стоят в Азове.
Из Казани в середине апреля на устье реки Усы, немногим выше Самары, для строительства острожка и «сидения» в нем отправили во главе пяти сотен стрельцов стрелецкого голову Гордея Пальчикова. Ему вменили в обязанность «посылать от себя на низ Волгою, до Самары и в верх Усою, станицы, по часту, чтобы воровские люди безвесно не пришли… а буде воровские люди пойдут снизу к Самаре, и мы велели Самарскому городу от воров помогати» Одоевский и Головин, стремясь вызвать недовольство астраханских жителей Заруцким, приказали Пальчикову не пропускать вниз по Волге хлеб и продовольствие, причем население Самары и других понизовых городов оказалось под угрозой голода. В начале мая этот отряд перешел в Самару и существенно укрепил местный гарнизон.
Вслед за Пальчиковым из Казани двинулись основные силы правительственной армии. В мае на самарской Переволоке, между Волгой и Усой (в районе современного села Переволоки), строит острожек и встает со своим приказом еще один стрелецкий голова Сунгур Соковнин. Теперь князь Лопата-Пожарский мог вздохнуть свободней. Но вот между руководителями наводнивших край военных отрядов разгорается склока. Спор как обычно зашел о верховенстве: кому конкретно должны подчиняться все вооруженные формирования? Ни одна сторона не стесняла себя наветами. К примеру, самарского воеводу обвиняли в том, что он якобы заявлял о своем намерении присоединиться к Заруцкому и начать грабить русские города. Вряд ли в этих словах присутствовала хоть гран правды, но то, что Лопата-Пожарский не приминул проявить свой крутой характер, требуя себе безусловного подчинения, несомненно.
К счастью, самарским служилым людям не пришлось встретиться с войском Заруцкого. Известие о вооруженном восстании в Астрахани против сторонников Заруцкого дошло до Одоевского и Головина, когда они в середине мая вместе с основными силами своей армии находились поблизости от Самары. В городке закипела бурная деятельность. Вниз по Волге от Самарского срочно послали шесть стрелецких приказов — около трех тысяч человек. Были отправлены «памяти» стрельцам, астраханцам, на Дон и Яик, ногаям. В этих бумагах призывалось не пускать в свои владения Заруцкого и объединяться для борьбы с ним. Вскоре воеводы получили новые известия: Иван Заруцкий с Мариной Мнишек, «воренком» и немногочисленными сторонниками принужден бежать из мятежной Астрахани на Яик.
С этого времени отважный авантюрист полностью утрачивает контроль над событиями и становится игрушкой в руках волжских и яицких казаков. В документах со слов разведчиков сообщалось: «А всем де владеют казаки атаман Треня Ус с товарищами, а Ивашке Заруцкому и Маринке ни в чем воли нет…» Финал авантюры Заруцкого становится делом считанных недель. Для его поимки срочно посылаются несколько стрелецких приказов, в том числе из Самары отряд Гордея Пальчикова, и 25 июня 1614 года, окруженные в острожке на одном из островов на Яике — Медвежьем, казаки выдали Заруцкого, Мнишек и «воренка» стрелецким головам.
С долгожданной вестью о поимке «воров» в Москву срочно отправили станицу во главе с Г. Пальчиковым и С. Аначиным, а через несколько дней, 13 июля, под конвоем более чем в 800 человек, включая сотню самарских стрельцов, «воров» этапировали в Москву! Так Заруцкий побывал в Самаре и Казани, куда он грозился прийти весной, но в жалком качестве пленника. Интересно, что Самара для Заруцкого в какой-то мере мигнула последней путеводной звездой. Незадолго до пленения на Медвежьем острове он послал верных ему казаков именно в Самарскую крепость выяснить, имеет ли смысл перейти с Яика на Самарские вершины и уже оттуда рекой Самарой на Волгу.
Удалось ли встретиться пленному Заруцкому со своим заклятым врагом Лопатой-Пожарским в Самарском городе, неизвестно. По крайней мере, 13 июля, когда Заруцкого повезли по этапу, в Самаре уже воеводили князья Туренин и Белосельский. Не покорившийся атаман Треня Ус со своими сторонниками собирался на Волгу погромить, «поворовать», а затем выйти к Самарской крепости. Но воровские намерения «последних из могикан» не представляли уже серьезной опасности для новых воевод: вскоре эти казачьи отряды были разбиты. На Волге наступают более спокойные времена. Самара и другие городки, отходя от угара Смутного времени, постепенно возвращаются к мирной размеренной жизни.
Похожие страницы:
1. История освоения реки Волги
2. Паспортный режим в дореформенной Самаре
3. История постройки Самаро-Златоустовской железной дороги
4. История Похвистневского района
5. Симбирский край в 17 – 18 веках
