Прошлое — действительность, вспоминаемая настоящим.
Прошлое познается в настоящем, из настоящего, через настоящее.
Всякая личность развивается.
Личность всевременна и всепространственна. Несовершенная же личность ограниченно всевременна и всепространственна.
Личность ни духовна, ни телесна, но духовно-телесна.
Один человек распадается на несовершенного человека, ангела и беса.
Поэт дитя; он смеется лучшим в мире смехом — смехом сквозь слезы.
Шуту все дозволено. Когда он плачет, ему не верят, и даже кровь его считают клюквенным соком.
Невыносима тяжесть земных, безвозвратных утрат…
Раз народ хочет войны, это не значит, что все ее хотят и что из хотящих ее все проникнуты пониманием ее цели, смысла и значения.
Может быть, младенцу и безумному доступны такие стороны высшего бытия, о которых мы даже и не подозреваем.
Величайшие гении находят себе, признание лишь после смерти, иногда в других культурах.
Всякая культура взаимодействует (и всегда несовершенно, но несовершенно она и раскрывается) не только с «предшествующими» и «одновременными», а и с «последующими», живет не только в прошлом и «преимущественно своем» настоящем.
Невозможное для человека возможно для Бога.
Страшен мир, но и прекрасен.
В рождении индивидуума рождается мир, в смерти его весь мир умирает.
Поэма о смерти… Почему, в самом деле, этому не быть поэмою? — Оттого и поется, что тяжело.
То, что рождение — смерть, — старая, хорошо известная древним истина. Мы же недостаточно понимаем ее потому, что во всем несовершенны.
Убивая человека, мы его еще не уничтожаем.
Умрешь — вместе с тобой нет и твоей муки; сойдешь с ума — не будешь знать ни о себе, ни о ней.
Этически существенно различают казнь, убийство и убийство на войне, где некоторым образом уже есть согласие убиваемого быть убитым.
Существует опасный соблазн разграничить и противопоставить друг другу завершенную душу и душу становящуюся.
В нас во всех зло есть, но ж сравнительно.
Не дети ли становятся стариками, и не в детство ли впадают старики?
Великая и настоящая мука безмолвна.
Великой муки не побеждает ни смерть, ни безумие: ее побеждает поэзия, дитя отчаянья.
Можно ли вообще наслаждаться, если не страдаешь?
Ложь лишь недостаточность истины.
Мы настолько несовершенны, что считаем все действительное разумным.
Разве в несовершенном существе что-либо может быть совершенным?
Напрасна и случайна одинокая жизнь.
